Четверть века живут в холодном, душном и мокром карцере на окраине хутора Ленина Аксайского района три женщины – переселенки из Грузии: семидесятисемилетняя Таисия Варварюк и две ее дочери – инвалиды детства по зрению Роза и Людмила Сариевы.
Фото/Видео: Наталья Нарсеева
Первое, что меня поразило… чистота. Вернее – несоответствие убогости помещения и практически идеального порядка, который поддерживают тут женщины. При отсутствии стиральной машины, при том, что кухня, душевая и туалет у них размещены в одном закутке площадью не более четырех квадратных метров, а они втроем располагаются, как я прикинула, примерно на 15 квадратных метрах (официально жилых – 22 метра квадратных): здесь каждая вещь знает свое место. И сами одеты аккуратно, чисто. Какие болезни можно получить, если дышать всю жизнь таким влажным воздухом, и думать страшно…
Второе потрясение – воздух. Тяжелый, сырой.
Крыша течет, одна стена почти раскололась, от страшной сырости электропроводка горит.
– Когда тепло, еще можно без труда дверь открыть, да и сами выходим во двор, – объясняет Роза, которая встретила нас у калитки. Она видит немного лучше Людмилы и опекает старшую сестру.
Сначала женщины просто боялись говорить открыто на эту тему, отказывались фотографироваться, сниматься на камеру, мол, как бы еще хуже не было. А куда хуже?
Но после того, как перед Новым годом просидели два дня без света, а значит, и без тепла (несколько лет назад электрический обогреватель поставили вместо дровяной печи-буржуйки), позицию изменили.
Потому что поняли: если морозы не спадут или вот-вот свет не дадут, следующее утро может не наступить.
– Мы прощались с жизнью, – говорит Людмила. – И не знаем, насколько хватит наших сил терпеть такие условия.
И в холода мы постоянно сидим одетые. Это и морально очень тяжело, и физически. Мы просто медленно умираем... Но сами ничего изменить не в состоянии.
…Таисия Федоровна Варварюк – из рода донских казаков, триста лет назад отправившихся нести службу в Закавказье. Грузия, где она всю жизнь проработала учительницей начальных классов, до начала 90-х была для нее и ее четверых детей родиной. А уехали они оттуда, что называется, последним поездом, в чем были.
В совхозе «Советская Россия» Георгия Сариева – опытного механизатора и комбайнера – встретили с распростертыми объятиями: работа для безотказного человека, награжденного орденом Трудовой славы III степени, ударника коммунистического труда, была всегда. Георгия Васильевича называли костяком коллектива, вспоминает вдова. Временное жилье совхоз ему дал сразу, а потом пообещали выделить под жилье помещение бывшего тарного цеха, который через пять лет можно будет перевести в жилое помещение и оформить в собственность. Но до этого дело не дошло: после того как Георгий Сариев сделал в тарном цехе косметический ремонт, его отдали другим людям. Потом ценному работнику предложили другое подворье. На нем семья уже и порядок навела, начала готовиться к переезду, но случилась беда: в самые жаркие летние дни, в разгар уборочной страды, внезапно умер глава семейства, которому и было всего-то 53 года. Как сказала Таисия Федоровна – сгорел на работе. К тому времени сыновья женились, уехали из хутора, и осталась мать с двумя дочками-инвалидами без опоры. В обещанный дом так и не перешли – после смерти Георгия Сариева и в нем другие люди поселились. Тут администрация сельского поселения пообещала похлопотать, чтобы выделили вдове участок земли, на котором их времянка стояла и соседнее помещение бывшего совхозного электроцеха. Всем можно было бы разместиться: как говорится – и рядом, и в то же время есть у каждой сестры личное пространство. Но потом опять как-то так получилось, что и половина земельного участка другим людям перешла, и второе здание. И остались мать и дочери в сыром холодном помещении, не приспособленном для жилья. Газ провести сюда нельзя – оно числится как нежилое. Потому и за свет, несмотря на льготы, платят из своих более чем скромных пенсий приличные суммы.
Стены тут сложены из желтого рыхлого камня, потому продувается их комнатушка всеми ветрами, а штукатурка от сырости на стенах не держится.
Изменить ситуацию Таисия Варварюк пытается с 2001 года. В 2015 году на подмогу пришли односельчане, которые не смогли равнодушными остаться после того, как увидели условия, в которых находятся две молодые женщины и их мать. Тоже взялись запросы писать, пороги чиновников обивать. Читаю ответы на обращения в различные инстанции – администрации поселения, района, области, прокуратуру – районную и областную, к уполномоченному по защите прав человека, и мне все время кажется, что среди кучи формальных отписок просто затерялось послание от власти, которая готова и хочет решить их проблему. Я искренне надеюсь, что доброе и умное письмо, дельный совет эти женщины просто пропустили, потеряли, как иногда случается в объемной переписке.
Из бумаг мне стало ясно, что только в 2006 году Людмилу поставили на очередь на получение жилья. И она там стоит под номером 2. А Роза и Таисия Федоровна оказались в этой очереди почему-то гораздо позже – под номерами 25 и 26. Как, почему? Людмила не может обходиться без помощи сестры и матери: она практически не видит. Престарелая мать не может оставить дочерей: ведь она – единственный зрячий в их особенной семье. Но расставание им, по моему мнению, и не грозит. Очередь на получение жилья в Ленинском сельском поселении – это очередь… в никуда: своего жилья администрация не строит. По лету предложили Людмиле двухкомнатную квартиру в общежитии. Квартира эта – в собственности человека, который уже несколько лет находится неизвестно где. Стоит закрытая, и состояние ее – соответствующее. Смогут ли незрячие люди прожить в таких условиях?
– Там тоже нет газа, проблемы с водой. Да и процедура изъятия квартиры у исчезнувшего собственника – процесс долгий. А вдруг еще и наследники объявятся? – опасается Роза. – И жить нам на втором этаже проблематично: мы можем, не уследить и пролить воду, соседям не понравится. И потом, наш садик позволяет нам выращивать зелень, мы едим фрукты, нам просто выйти за порог – подышать, погулять.
Местные предприниматели Петр Пряхин и Сергей Шаров, которые взялись помогать этой семье, столкнулись с непробиваемой стеной. Все чиновники во всех инстанциях сочувствуют и разводят руками: да, инвалиды, да, жить в таких условиях невозможно. Но и помочь ничем нельзя.
– А если взять и построить для них дом? – предложили в сельской администрации предприниматели. – Выделите землю, денег много не потребуется – на стройматериалы и минимум на оплату труда и техники. Просчитать можно. Найдутся люди, которые помогут. Всем миром неужели не спасем их? Ведь тяжело смотреть, как слепнут в нечеловеческих условиях красивые молодые женщины, которые еще в этой жизни могли бы и счастье свое встретить.
Но, как объяснила глава Ленинского сельского поселения Татьяна Дьяченко, нет у сельского поселения таких полномочий. Участок выделить теоретически возможно, а вот строить дом… нельзя.
Так и завис вопрос в воздухе. А каково нам будет, если холодной зимы эти женщины просто не переживут?
P.S. У читателей, конечно, может возникнуть вопрос: а как же сыновья, ничем не помогают?
Мы этим интересовались. Скажем прямо: у вынужденных переселенцев редко все складывается гладко. Один живет в Германии на пособие, старается раз в три-четыре года навестить мать и сестер. Другой — в Ростове, у него семья. Но их материальные возможности ограничены, помогают чем могут, но кардинально решить проблему не в силах. Тем более что Роза и Людмила не хотят никому быть обузой, мечтают о своем уголке. А мать не может их оставить без своей опеки.
Видеорепортаж автора и Владимира Апарина