Слова этой некогда популярной песни, что пели наши бабушки и дедушки, мне вспомнились совсем не случайно. Они всплыли в моей памяти вместе с прикосновением к полузабытой сегодня, а некогда весьма необходимой вещице — небольшому бронзовому колокольчику.
Фото/Видео: Мария Золотарева
На его юбочке, так, оказывается, называли мастера колокольных дел основание своего изделия, виднелись выпуклые буквы: С. ПУРЕХ. НИЖЕГ. ГУБЕР. ПО ЗАКАЗУ. ЗАВ. ЕГОРА СПИР. КЛЮИКОВА.
Колокольчик, или, вернее, то, что от него осталось, мне показала руководитель клуба «Константиновский краевед» Валентина Граф, когда мы вместе с ней побывали в небольшом музее городской средней школы №1. В последние годы в экспозиции этого музея появилось несколько любопытных находок, которые принесли сюда жители города. И среди них фрагмент старинного колокольчика.
— Колокольчик нашел в степи краевед Виталий Ляхов, — рассказывала руководитель школьного музея Елена Стефанова. — Мы сначала решили, что этот предмет относится к церковной утвари. Но при внимательном рассмотрении поняли, что такие колокольчики имели несколько иное назначение. Использовались они как атрибуты к почтовым повозкам и носили название «поддужные».
«Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дороге столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Гудит уныло под дугой…», — всплыли в памяти другие песенные строки. Так сколько же лет найденному в константиновских степях «дару Валдая»? Сто, двести, а может и более?
Когда были отлиты на Руси первые колокольчики, единого мнения нет. По одной из версий колоколитейная слава Валдая начинается с патриарха Никона. По его указу мастера Федор Моторин и Александр Григорьев в 1656 году посылаются в валдайский Иверский монастырь, где отливают 69-пудовый колокол с портретом Никона и налаживают колокольное производство.
А на Валдае в связи с удачной отливкой «никоновского» колокола государев мастер Григорьев оставшуюся неиспользованную бронзу (этот факт известен из монастырских записей) передает в благодарность за хорошую работу местным подмастерьям, которые и отлили из нее маленькие копии большого колокола — себе и детям на память.
Доподлинно неизвестно, кто прицепил на дугу почтовой тройки первый колокольчик, читаю я в Интернете. Но случилось это во второй половине восемнадцатого века.
Поддужный колокольчик как непременный атрибут троечной запряжки стал исключительно русским явлением, даже символом России на протяжении полутора веков. Он помещался на каждой почтовой тройке как сигнальное средство, отличающее государственную повозку от обывательской.
Колокольчики подвязывали к дугам почтовых троек. А в крестьянском быту использовали во время свадеб и праздничных гуляний. Форма поддужных колокольчиков копировала форму церковных колоколов. Отличались они размерами и деталями. Туловище колокольчиков (в обиходе — тулово) могло быть гладким и граненым, с орнаментом на юбочке и двухступенчатым.
А еще каждый из них был своеобразным музыкальным инструментом со своим неповторимым звучанием. Помните, у Вяземского:
Тройка мчится,
тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт;
Колокольчик звонко плачет,
То смеется, то грустит.
Веселый, мелодичный и удивительно красивый звон поддужных колокольчиков, который слышался за версту, не только оповещал о приближении подъезжающей повозки, но также дарил ощущение радости и надежды.
Оказывается, в старину на этих удивительных изделиях красовались не менее удивительные многозначительные надписи. Если колокольчик отливали для почтовой тройки, то можно было, например, прочитать: «Звени, утешай, ехать – поспешай». Если для свадебного поезда – «Подай голосок тому предмету, которого милее нету».
Пик популярности ямских колокольчиков приходится на первую половину девятнадцатого века. В декабре 1836 года по просьбе почтового ведомства был даже издан специальный закон, запрещающий неслужебным повозкам ездить со звоном и вносить сумятицу в работу почтовой службы. Тогда-то и появились бубенцы, отличающиеся по форме и звучанию, запрет на которые не распространялся, и частные владельцы могли подвешивать их на лошадь в неограниченном количестве.
На протяжении всей истории существования поддужных почтовых колокольчиков спрос на них удовлетворялся в основном мастерами-самоучками, проживающими в районах прохождения почтовых трактов. Литье колоколов было семейно-наследственным промыслом, и каждый центр имел свои династии мастеров.
С появлением железных дорог и автомобилей исчезла и надобность в гужевом транспорте. Заводы и мастерские по изготовлению «даров Валдая» стали закрываться. И сегодня поддужные колокольчики превратились больше в сувениры, нежели в реально необходимые вещи.
Они стали объектами коллекционирования и музейной редкостью. Хотя с возрождением народных традиций все больше появляется любителей прокатиться на русской тройке под мелодичный звон бубенцов.
На колокольчике, попавшем в школьный музей Константиновска, оставлен исторический след. Согласно надписи на юбочке изделия, изготовлен он был в селе Пурех Нижегородской губернии, где было развернуто самое массовое производство колокольчиков в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Колокололитейное заведение Егора Спиридоновича Клюйкова, чьи инициалы стоят на найденном экспонате, было основано в 1879 году и просуществовало примерно до начала Первой мировой войны.
— Наверное, наш колокольчик попал в константиновские степи благодаря прохождению в этих местах почтового тракта, — говорит краевед Валентина Граф. – У нас даже один из хуторов носит название Почтовый, ведь согласно преданию Петр I, заинтересованный налаживанием связей центра России с окраинами, приказал строить новые почтовые станции. Одна из них и появилась в 1828 году на берегу Северского Донца на пути из Приазовья в центральные области, ставшая впоследствии хутором Почтовым. Здесь когда-то ямщики меняли своих лошадей. Неслучайно в нескольких километрах от Почтового расположен другой хутор с говорящим названием — Базки. По рассказам старожилов, здесь находились базы, где содержались целые табуны сменных лошадей.
Может быть, в прошлом веке оторвался из-под дуги конской упряжки, мчащейся по бескрайней степи, наш пурехский колокольчик, оставив будущим поколениям донских казаков свою неразгаданную тайну. Куда неслась та лихая тройка — на дальнюю почтовую станцию или везла веселых седоков свадебного эскорта — теперь не узнать. Потерял тот колокольчик свою юбочку, как заблудшая девица. И лежит она теперь в маленьком музее под прозрачным стеклом.
Фото автора и из Интернета