Легенды о любви и неразгаданные тайны, великие имена и настоящие шедевры связывают донскую культуру со знаменитым подмосковным имением Абрамцево
Этой осенью исполняется сто лет историко-художественному и литературному музею-заповеднику «Абрамцево». Хотя Ростовскую область отделяет от этого легендарного места тысяча километров, в истории ее культуры есть и «абрамцевская» страница.
Воины, девы, львы…
«Уменьшенная копия Ярославского вокзала в Москве… Дом обошелся заказчику в баснословную по тем временам сумму – 25 тысяч рублей…»
Это здание в стиле модерн вряд ли минуют приезжающие на родину Чехова, в Таганрог. Оно разительно отличается от других старинных строений. Завораживает и очаровывает островерхими башнями, необычными окнами, красочным панно на фасаде. На панно – воины, плывущие в ладьях, загадочные девы, изысканные вазы с цветами.
Сегодня в этом здании на улице Фрунзе (бывшей Николаевской) располагается Музей градостроительства и быта города Таганрога. Но изначально дом задумывался как… приданое, которое один из богатейших людей города – адвокат и землевладелец Евгений Шаронов – приготовил для своей любимой дочери Марии. Обживать его можно было уже с 1912 года.
Впрочем, в историю здание вошло все-таки по имени заказчика: «Дом Шаронова». Ныне у него статус культурного наследия федерального значения.
– Автор проекта Дома Шаронова – один из выдающихся представителей русского модерна архитектор Федор Шехтель, – говорит заведующая Музеем градостроительства и быта г. Таганрога Елена МИХАЙЛОВА. – Майоликовые панно на фасаде выполнены по эскизам Рериха и Виктора Васнецова, на воротах – врубелевские «львиные маски». Весь этот восхищающий жителей города и туристов декор был произведен в знаменитых Абрамцевских мастерских.
На одной из майолик – сцена боя средневековых воинов на море. Ее сопровождает подпись: «Сшиблись вдруг ладьи с ладьми, началась меж ними сеча, искры брызжут, кровь струится, стон и вопль в бою сомкнутом». Знатоки творчества Алексея Константиновича Толстого узнают в этих строках отрывок из поэмы «Боривой». Она посвящена событиям XII века, когда дружины викингов-крестоносцев попытались вторгнуться в пределы балтийских славян, но получили решительный отпор от князя Боривоя. Интересно, что отрывок поэмы запечатлен на панно буквами древнерусского алфавита. Как будто строки из летописи былых времен.
Обращение к темам родной истории – это вообще в духе Абрамцево. Ведь даже сами Абрамцевские мастерские – столярно-резичная и керамическая – открылись в конце XIX века из горячего желания участников «Абрамцевского кружка» – хозяина имения Саввы Мамонтова и его друзей-художников – возродить старинные русские ремесла, вдохнуть в них новую жизнь.
До Гоголевской сосны
«Абрамцевская» страница в истории донской культуры началась, как видно, раньше, чем появился музей-заповедник «Абрамцево». В этом нет ничего удивительного. Отсчет своих музейных лет Абрамцево ведет с 10 октября 1918 года, когда Александра Саввична Мамонтова, дочь Саввы Ивановича, к тому моменту покинувшему сей мир, получила на свое, национализированное после Октября 1917 года «родовое гнездо», охранную грамоту Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения). Но для русской культуры это место стало значимым еще в первой половине XIX века. С того времени, как его приобрел писатель Сергей Аксаков.
В Абрамцево он написал и классическое «Детство Багрова-внука», и всем известную, всеми любимую сказку «Аленький цветочек». Некоторые исследователи его творчества убеждены, что эта сказка родилась под впечатлением от природных красот Абрамцево, которые Аксаков сравнивал со сказочными сокровищами. В гостях у Аксакова бывали выдающиеся деятели культуры: писатели Гоголь и Тургенев, актер Щепкин.
– А в 1870 году имение Абрамцево приобрел промышленник Савва Мамонтов и превратил его в настоящий центр культурной жизни, – рассказывает искусствовед, старший научный сотрудник Ростовского областного музея изобразительных искусств Галина ДОЛГУШЕВА. – Савву Ивановича и самого природа не обделила художественными талантами. Он обладал неуемной энергией и даром увлекать своими идеями, открывать в людях новые грани художественной одаренности. Это благодаря ему в Абрамцево открылась керамическая мастерская, и Врубель проявился еще и как интересный художник-керамист. Виктор Васнецов в Абрамцево показал себя интересным архитектором (по его проекту в имении построили церковь). К тому же Мамонтов поощрял его увлеченность живописью на сказочные, былинные сюжеты. Потом эта тема станет в его творчестве главной. Репин называл Абрамцево идеальным местом для творчества. Художники с упоением трудились в Абрамцево над декорациями к постановкам домашнего мамонтовского театра, писали портреты, пейзажи. С особым удовольствием – пейзажи: красота вокруг какая! Волею судьбы два из них – кисти молодого Аполлинария Васнецова – вошли в наше собрание.
Интересно, что один из пейзажей («Полдень. Абрамцево»), было время, фигурировал в коллекции просто как «Полдень». Поскольку живопись здесь реалистическая, на картине запечатлена часть вполне конкретной стены, Галина Долгушева решила определить, что же это за местность, где Васнецов писал свой «Полдень». И выяснила, что – Абрамцево.
А на другом пейзаже – «Сосны. Абрамцево» – скорее всего изображена знаменитая Гоголевская сосна. Эта сосна, как и живописная Гоголевская аллея, не раз привлекала внимание художников, приезжавших к Мамонтову.
Пейзаж, на котором Васнецов изобразил предположительно Гоголевскую сосну – солнечный, звонкий, жизнерадостный. Кстати, Гоголю в Абрамцево, в гостях у прежнего хозяина имения Аксакова, – легко дышалось. И буквально, и в переносном смысле. Творческие люди нечасто бывают чутки по отношению к коллегам, но писатель Аксаков видел в Гоголе не собрата по перу, а гения: «Мы не можем судить поступки Гоголя по себе, даже не можем понимать его впечатлений, потому что, вероятно, весь его организм устроен как-то иначе, чем у нас; что нервы его, может быть, во сто раз тоньше наших».
Аксаков называл Абрамцево раем земным и был уверен, что Гоголю с его тончайшей душевной организацией пребывание в этом имении пойдет на пользу. Так и происходило. «Гоголь много гулял у нас по рощам и забавлялся тем, что, находя грибы, собирал их и подкладывал мне на дорожку, по которой я должен был возвращаться домой», – вспоминал Аксаков. Если знать, что хозяин был подслеповат, эту забаву можно расценить и как трогательную заботу.
В Абрамцево Гоголь приходил в такое замечательное душевное расположение, что не стеснялся даже петь с хозяевами. Именно здесь, впервые после своего душевного и творческого кризиса, Николай Васильевич решился прочесть свое новое творение – первую главу второго тома «Мертвых душ». И получил искреннее и вдохновляющее одобрение.
И вот еще интересный пример того, как атмосфера Абрамцево влияет на душу художника. В рассказах о творчестве советского художника Александра Лабаса часто делается акцент на то, что это – авангардист, который разрабатывал темы «Человек и город», «Техника, преображающая реальность»… В начале 1930-х годов Лабас, работая в окрестностях Абрамцево, сделал серию таких проникновенных пейзажей, на какие способен лишь тончайший лирик. Одна из этих работ – «Абрамцево. Ранняя весна» – украшает коллекцию Таганрогского художественного музея.
Легенда о любви
От таганрогских любителей старины можно услышать о том, что одна из майолик Дома Шаронова все же сделана Врубелем, и на ней – стилизованный портрет женщины, которую он встретил и полюбил в Абрамцево – балерины Брониславы Гузикевич. С той поры она якобы стала его грезой, его наваждением.
Именно Брониславу сторонники этой версии считают той загадочной особой, которую Врубель описывал однажды в письме сестре. Описание любопытное. Тут и восхищение цветом лица молодой дамы, и ироничные замечания, не слишком характерные для влюбленного: лисий носик, взгляд загадочный, но «не без злинки сфинксов», а как положительный момент – глаза, которые порой «смотрели просто-просто и мягко, как у телушки».
По мнению Галины Долгушевой, с портретами и кандидатками на роль дамы сердца Врубеля произошла некая путаница. Абрамцево Саввы Мамонтова было счастливым местом для многих влюбленных. Он сам провел в нем с молодой женой Елизаветой Григорьевной самые радостные годы их совместной жизни. В Абрамцево судьба соединила Василия Поленова, который там много и плодотворно работал (в Таганрогском художественном музее сегодня можно увидеть его абрамцевский пейзаж «Воря») с почитательницей его таланта Натальей Якунчиковой. В Абрамцево и Врубель был страстно влюблен – в свою будущую жену певицу Надежду Забелу. Что же до балерины Брониславы…
Известен ее восхитительный карандашный портрет. Рисовал Брониславу Врубель, было это в Киеве. Портрет – в коллекции Ростовского областного музея изобразительных искусств.
Но стала ли Бронислава тем образом, к которому Врубель возвращался вновь и вновь, запечатлевая его на майоликовых вазах и панно? Пока это область догадок и легенд.
Яблоко надежды
К сожалению, не каждому довелось побывать в музее-заповеднике «Абрамцево», но, как говорится, если не Магомет к горе, так гора к Магомету. В декабре 2017 года «Шолохов-центр», ростовский филиал Государственного Шолоховского музея-заповедника, открывал масштабную межмузейную выставку «С ружьем и лирой», посвященную таким страстям литераторов, как охота и рыбалка. Этот проект объединил множество литературных музеев. Одним из его участников был музей-заповедник «Абрамцево». Его представитель подарил Шолоховскому музею-заповеднику красивое керамическое яблоко авторской работы. В знак дружбы и как символ того, что развитие старинных русских ремесел в Абрамцево не останавливается.
А уже 24 мая в «Абрамцево» презентовали второй проект Ассоциации литературных музеев России – «Кабинет и мир писателя». Куратором его стал Шолоховский музей-заповедник, центральными экспонатами – фотокартины ростовского мастера, заслуженного работника культуры России Карпа Пашиньяна, который в прошлом был фотокорреспондентом нашей газеты.
Пусть и дальше «абрамцевское яблочко» катится по нашим донским дорогам, приводит наших мастеров на намоленную творцами разных поколений землю Абрамцево.