О тяжелой экологической ситуации в Миллеровском районе, о митингах сторонников и противников завода «Амилко» мы писали в материале «Кому выгодно?» (№277-279 от 22 июля). Сегодня — продолжение темы. Встречи с теми, кто живет на реке Глубокой.
Зона поражения
Заезжаем на территорию Донецкого сельскохозяйственного техникума, которая еще пару лет назад считалась зоной отдыха. Но зоны отдыха больше не существует: от реки Глубокой поднимается невообразимая вонь. Когда проезжали по мостику, пришлось срочно закрывать окна в автомобиле. Пение птиц над рекой еще раздается, но дышать там уже нечем.
В одном из дворов микрорайона за столом группа пенсионеров мирно играла в карты.
Решив не «будировать» больную тему, начала, как мне казалось, издалека. Спросила: какая, на их взгляд, главная проблема в Миллерово?
Вы с нами поиграйте немного в карты и поймете! С одной стороны ветер подует «Амилко» душит. С другой стороны 1 с очистных сооружений вонь идет, поведали бывшие преподаватели техникума. И еще добавили: если ситуация не изменится, родители перестанут сюда детей на учебу посылать.
Следующая «точка» хутор
Самая активная из сидящих тут же набрала номер телефона соседки и сказала: к тебе приехали про «катастрофу» разговаривать!
Спасайте нас! Поднимайте эту тему! С ноября 2009 года жизни нам нет, с такими словами вышла со двора коренная жительница хутора.
Не успели мы с ней и двух слов друг другу сказать, как со всех сторон к нам народ потянулся. Через пятнадцать минут перед двором Беспаловой начался самый настоящий сход граждан: с дальних улиц подъезжали на машинах, другие тянулись пешком. Примчалась детвора, примостилась на поваленном дереве. Пришла молодежь, которая еще осталась в хуторе, и даже одна из его старожилов, которой за восемьдесят Юлия Ивановна Ганоченко.
Я для себя отметила первый и очень важный для журналиста фактор: практически никто своих
Невыдуманные истории
Ира Демидова приехала к бабушке на каникулы из Краснодарского края. Первым делом побежала на речку, которую не видела два года. Пришла оттуда очень расстроенная.
Я эту речку помню с детства: мы по ней бродили целыми днями, купались, ловили там рыбу. А теперь за поворот заходишь и все: запах такой, что плохо становится. Там ничего живого не осталось.
Хуторянки Юля Борисова и Олеся Колесникова говорят, что к реке просто страшно подойти.
Мы заложники, считает Валентина Васильевна Шкурындина, жительница улицы Речной, ближней к Глубочке, отчего ее жители страдают от запаха гнили ежечасно, ежеминутно. Но этого мало. По утрам и вечерам такое ощущение, что мы живем в газовой камере. Нашей бабушке 89 лет, так на улицу мы не можем ее вывести. У самих краснеют глаза, щиплет носоглотку, насморк непроходящий одолевает. Многие уже просто потеряли обоняние. Наверное, организм так защищается Препараты от аллергии стали обязательными почти в каждом дворе.
Уже безошибочно различаем происхождение запахов: когда от городской канализации, когда «технологические», послания от «Амилко» пахнут прелой кукурузой, сразу вызывают у детей рвотный рефлекс.
Владимир Александрович Ломакин с нижней улицы привез кусок
У моей жены просто истерика начинается, когда происходит очередной выброс в атмосферу, говорит Владимир Александрович. Мы ведь сюда в 2000 году переехали, у нас был хороший дом в Волошино, в нескольких десятках километров отсюда, все хозпостройки. Продал его, переехал ближе к городу, чтобы не только хозяйством заниматься, но и чтоб работа была. Место отличное: речка, рыбалка, огород. В купленный дом деньги вложили приличные. А теперь куда деваться?
В речке скот поить нельзя, теперь из 60 коров в хуторе одна осталась, огороды поливать из речки тоже нельзя. Мало того специфический запах появился и в колодцах.
В сравнении с тем, что люди теряют здоровье, потери в огороде сущие пустяки. Но ведь с огородов, со своего подворья люди кормились годами. Теперь на базаре, кто понимает, спрашивает, откуда огурцы. Скажешь, что из хутора
После дождя картошка вся пожухла, деревья пропадают, куда облачко выброса упадет все сохнет: яблоньки молодые, груши, кусты смородины и крыжовника.
Недавно жители хутора и старые и малые собрались и записали на видеокамеру послание президенту Медведеву. Где рассказали обо всех своих бедах, написали, что хотят, чтобы ребятишки здоровыми выросли, и просто дышать свежим воздухом. Кто бы знал, какое это счастье
Красоте недолго осталось
Пока люди выговорились, наплакались почти стемнело. Но решила поехать к реке. По пути, буквально через двести метров, за поворотом, когда уже от знакомого запаха надо было закрывать в машине окна, увидела целую компанию старушек на лавочке. Подошла.
А как же вы сидите и дышите?
Так и в хате не продохнуть, куда ж деваться? Мы теперь как мутанты.
Они еще и шутят!
На берегу, если потерять обоняние, можно было бы и красоте удивиться. Деревья все еще склоняются над рекой, как будто не верят, что она уже умерла. Да и им самим недолго осталось.
Владимир Ломакин спустился к реке, зачерпнул ведерком черную жижу.
Смотрите, это же не вода! Разве в этом растворе
Мне стало интересно, сколько времени можно выдержать в этой атмосфере с непривычки? Оказалось, не больше пятнадцати минут. Мы уехали, а люди остались.
Телега впереди лошади
Конечно, чтобы установить, какие предприятия Миллерово больше вредных веществ сбросили Водоканалу и каким образом была угроблена река, потребуются определенные усилия. Но в ситуации с заводом «Амилко» возникает очень много «отдельно стоящих» вопросов. Чтобы на них ответить, необходимо вернуться к точке отсчета, к тому самому моменту, когда «Амилко» заключал договор с Водоканалом или когда получал разрешение
Почему за два года никто не подсчитал, в какую копейку выльются государству издержки по ликвидации наступивших последствий? Почему действующее производство, хотя официально его никто так и не запускал, ни разу не оштрафовали за нарушения превышение предельно допустимых концентраций сбросов?