Окончание. Начало в № 424.
Ну а про ополченцев Донбасса и говорить не приходится. Среди них всякие люди есть, но целый «Боинг» свалить с небес – увольте, не того поля ягоды. Тем более что их тут же на международном уровне зачислили бы в террористы и бандиты. Сбить махину, летящую на высоте 10000 метров, им и сейчас не по силам, что говорить о событиях почти трехлетней давности, когда в ополчении бойцы были вооружены охотничьими ружьями.
А голландских специалистов, работавших после нас, я даже следователями назвать не могу. Откровенно говоря, какую-то странную публику они набрали для выполнения ответственной миссии. Возможно, это были какие-то правозащитники или еще кто-то в этом роде, но только не специалисты. Этот вывод я сделал по одной простой причине. После их отъезда на месте крушения осталось много того, что профессиональные следователи не оставили бы без внимания, а тем более – никогда не бросили не изъятым.
В подобных случаях, как правило, изымают не только обломки и тела, но даже верхний слой грунта под ними! Голландцы ничего такого не сделали, собрав лишь крупные обломки. Никого даже не просили о содействии, учитывая довольно большую территорию, на которой были разбросаны куски лайнера и трупы. Таким образом, осмотр места происшествия голландскими специалистами был проведен неквалифицированно, для «галочки». После их визита местные жители еще долго находили валявшиеся обломки самолета».
ВТОРОЙ непосредственный участник следственных мероприятий июля 2014 года – начальник республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы ДНР Дмитрий Анатольевич Калашников. В то время он руководил этой же самой службой, именовавшейся тогда Донецким областным бюро.
«Весть о падении авиалайнера я получил вечером того же дня от сотрудницы тамошнего отдела бюро, которая проживала в селе Рассыпное. Она видела все своими глазами. И я тут же стал готовиться к выезду на место крушения «Боинга».
У меня уже был опыт работы в такой ситуации: в нашей области потерпел катастрофу российский авиалайнер ТУ-154 в 2006 году. Ну и конечно же, приходилось работать с жертвами крупных аварий на горношахтных предприятиях области. Случалось, имели дело с 30–40 и даже 80 погибшими шахтерами.
Летом 2014 года, с началом активной фазы боевых действий, мы работали чуть ли не круглосуточно, без выходных. Пока принимались решения и шли согласования по различным инстанциям, прошло почти полтора суток. В это время стояла жуткая для криминалистов погода: жара вперемежку с дождями. Кстати, я работал в связке с экспертами-криминалистами и посчитал нецелесообразным тащить за собой на место крушения подчиненных, которым и так работы хватало, поэтому выехал на место осмотра сам.
В полевом штабе МЧС возле Грабово я предложил территорию, где были разбросаны обломки самолета и тела пассажиров, разбить на квадраты. Так, одно место, где были обнаружены следы возгорания, имело размеры 200 на 200 метров. Участок достаточно большой. Другой такой находился возле села Рассыпное, где валялась самолетная кабина.
Решили первым делом поехать именно туда, зафиксировать все и начать описывать тела там. Строения там старенькие, и человеческие останки, падавшие с большой высоты, буквально насквозь пробивали крыши домов.
Каждый квадрат местности был мною пронумерован, и в нем указывались найденные вещественные доказательства: трупы пассажиров, самолетные обломки, личные вещи, с обязательной привязкой к месту обнаружения. Подробнейшим образом описывались в первую очередь человеческие останки, обращали внимание на татуировки, украшения и другие важные приметы на телах.
В большинстве своем трупы были обнаружены обнаженными. Что впоследствии породило версию о том, что «Боинг» загрузили мертвыми телами заранее. На самом деле люди падали с большой высоты, и при прохождении воздушных потоков сила сопротивления срывала с них одежду, за исключением плотно прилегающих вещей. Например, трусов, какого-либо белья или наручных часов. Вот почему они и предстали в таком виде перед нашими взорами. Причем практически без видимых повреждений, то есть минимум внешних травм и максимум внутренних. Это признак того, что падение происходило с большой высоты.
Взорвался самолет изнутри, или был сбит внешним воздействием снаружи, утверждать не берусь. Но все говорило о том, что он развалился в воздухе.
ПРИ ОСМОТРЕ, когда я переходил от одного места к другому, мне сообщили об обнаружении тел членов экипажа. Они находились подле села Рассыпное вместе с обломками кабины, что подтверждало мою версию о взрыве (внутреннем или внешнем) на большой высоте в тот момент, когда самолет находился над этим селом. Тут и произошло отделение кабины от остальной конструкции авиалайнера. Поэтому я считаю: удар был нанесен в районе кабины, после чего пошла дальнейшая фрагментация самолета, остатки конструкции которого оказались так далеко разбросанными.
Характерно, что один из летчиков был плотно пристегнут к креслу. Стало быть, в момент взрыва не бегал по салону, а находился за штурвалом авиалайнера. Рядом с ним находилось еще несколько тел членов экипажа. Их мы идентифицировали по форменной одежде, остатки которой сохранились на трупах пилотов.
Всего в Рассыпном мы обнаружили 37 трупов. Их доставили в наш донецкий морг. Из этого числа мы обследовали 27 останков, когда поступила команда отправить все имевшиеся у нас тела в Харьков, погрузив их в специально выделенный рефрижератор.
Я хотел оставить осмотр тел членов экипажа на потом. А теперь жалею об этом. Ибо наверняка мы нашли бы в их телах и поражающие элементы и много чего такого, что могло пролить свет на эту трагедию. Но кто поверил бы нам тогда, как впрочем, и сейчас. Западные и украинские СМИ сказали бы, что мы все подстроили.
Кстати, в Голландии нигде и ничего до сих пор не говорится об исследовании трупов летчиков. Видно, есть что скрывать. А я и сейчас могу показать фотографии, где отчетливо видны проникающие отверстия в теле того пилота, что был пристегнут к креслу. Его форменная рубашка выглядит на снимке как решето.
Спустя два месяца после нашего первичного осмотра приезжала к нам международная комиссия из шести человек. В ее составе были голландский и канадский специалисты. Кто остальные – не знаю. Все собранные материалы с фотографиями мы им полстью передали. Почему же они молчат о всех проблемах – непонятно. Возможно, в материалах хранятся сведения, которые неугодны западной стороне?
Еще нюанс. Мы не вскрывали трупы по этическим (большинство пассажиров – мусульмане) и политическим (как-никак, иностранцы) соображениям, а ощупывали их, установив внутренние повреждения. Заниматься самоуправством мы не имели права. И все ждали, что появится кто-то из голландского или малайзийского диппредставительств, но так никого и не дождались.
ГОЛЛАНДСКИЕ следователи появились лишь спустя неделю после авиакатастрофы, когда все найденные на тот момент трупы уже находились в Харькове.
Техническое оснащение моргов той же Голландии намного выше, чем у нас. Так что, имея рентген-установки, им ничего не стоило убедиться во множественных переломах костей и тем более – обнаружить металлические поражающие элементы внутри человеческих останков или фрагменты бортовой обшивки. Но раз ничего подобного голландская сторона до сих пор не предъявила миру, значит, ей есть что скрывать. К тому же у всех исследованных нами трупов мы взяли биоматериалы для последующей генетической экспертизы. Но голландцы категорически отказывались брать их с собой! Я еле всучил им эти ДНК-материалы. Причем визитеры намеревались взять биоматериалы «просто так», но я настоял на официальном оформлении факта передачи. Они вообще никаких официальных бумаг не хотели подписывать!»
Общую картину трагедии, разыгравшейся 17 июля 2014 года в небе над Донецкой областью, дополнили слова членов следственной группы, которую возглавлял полковник Гавриляко. Ныне они – сотрудники правоохранительных органов ДНР. Это Евгений Анатольевич Базильский, Андрей Юрьевич Мозгунов и Александр Александрович Муравьев (на тот момент – сослуживцы полковника Гавриляко) и Богдан Олегович Маклаков, в то время заместитель начальника Научно-исследовательского экспертно-криминалистического центра ГУВД Донецкой области МВД Украины.
По их словам, они разделились на двойки и с помощью местных жителей принялись осматривать место трагедии.
На ферме в районе Грабово в найденном крыле самолета были обнаружены пробоины, напоминающие входные отверстия от поражающих элементов.
Уже в конце второго рабочего дня следователи имели беседу в Рассыпном с очевидцами трагедии из числа местных жителей. И вот что они поведали под протокол. Прежде всего то, что слышали гул нескольких самолетов. В одном из домов его хозяева (мужчина и женщина) рассказали, что видели, как в тот злополучный день за лесопосадкой, на подконтрольной Украине территории упал соплами вниз украинский истребитель. И даже наблюдали спускавшихся на парашютах двух летчиков!
Аналогичные показания дал еще один житель села Рассыпное (как оказалось, бывший военный), который даже обиделся, когда его слова стали проверять наводящими вопросами. Он даже наблюдал возгорание на месте падения истребителя. Правда, проверить не мог, так как вся разделительная полоса (лесопосадка) была нашпигована растяжками.
НО САМОЕ ГЛАВНОЕ: целый ряд свидетелей после падения украинского истребителя слышал гул еще одного военного самолета – тот кружился какое-то время над местом падения своего «коллеги», после чего ушел в сторону Дебальцево. Наблюдать его в небе из-за облачности они не могли. Но зато слышали.
Эти свидетельские показания, разумеется, были самым тщательным образом запротоколированы и ныне хранятся в архиве Генпрокуратуры ДНР. Так что тайна гибели малайзийского «Боинга» 17 июля 2014 года еще ждет своего раскрытия. И важным подспорьем в этом деле, несомненно, могут стать факты, собранные и зафиксированные вышеупомянутыми специалистами, признанными профессионалами, которых за честное исполнение ими своего служебного долга украинская сторона поспешила записать в предатели.
Записал «показания» Александр НЕТЕСОВ
Донецк – Ростов-на-Дону