На чьей стороне был бы поэт во время спецоперации на Украине
Мы пишем вам с Тамбовского завода…
Вот и добрались мы до очередной годовщины – дня рождения Александра нашего Пушкина. Не знаю, как для других, а для меня эта дата – знаковая. Французский критик Эжен Вогюэ сказал когда-то, передавая слова неназванного им русского писателя: «Все мы вышли из гоголевской шинели». Однако я склонен согласиться с Федором Михайловичем Достоевским, который в своей Пушкинской речи (1880) вывел всю русскую литературу из Пушкина.
Как так? Нешто до Пушкина у нас не было литераторов? Почему же, по сусекам наскрести можно: Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, Василий Тредиаковский, Антиох Кантемир, Михайло Ломоносов, Гаврила Державин, Ипполит Богданович – плюс два-три десятка имен. Только подавляющее большинство из них покрыто пылью времен.
В нынешних реалиях именно пушкинские стихи зазвучали особенно актуально. Недавно я стал свидетелем горячего спора. Тема неординарная: если бы Владимир Высоцкий (которого многие называют Пушкиным ХХ века) дожил до наших дней, на чьей стороне он выступил бы в военной спецоперации на территории незалэжной – на стороне России или поддержал бы украинцев? Дискуссию затеял один из «либералов» с целью оправдать наших поп-звезд, литераторов, композиторов и прочую богему, хлынувшую на Запад и оттуда льющую помои на родную страну. Когда аргументы исчерпываются, некоторые из этих людей начинают записывать в свои ряды выдающихся личностей, почивших в бозе. Поскольку сами личности высказаться не могут, такой прием кажется безотказным.
Так как же быть с политическими взглядами «русского Пушкина» ХХ века? Отдал бы он свой голос за гетьманщину или за московитов? Что касается Высоцкого, он редко высказывался о советской внешней политике, причем обычно – в ироническом смысле. Можно вспомнить цикл его «китайских» песен – «Возле города Пекина ходят-бродят хунвейбины», «Мао Цзедун – большой шалун» и особенно – «Письмо рабочих Тамбовского завода», где заводчане обращаются к заблудшим китайским товарищам:
Когда вы рис водою запивали —
Мы проявляли интернационализм.
Небось когда вы русский хлеб жевали,
Не говорили про оппортунизм!
Сюда же добавим письмо в редакцию телепередачи «Очевидное – невероятное» из сумасшедшего дома на Канатчиковой даче по поводу Бермудского треугольника:
Больно бьют по нашим душам
«Голоса» за тыщи миль.
Ой, зря Америку не глушим,
Ой, зря не давим Израиль!
Это их худые черти
Бермутят воду во пруду,
Это всё придумал Черчилль
В восемнадцатом году!
Понятно, что трактовать подобные песни как выражение политических взглядов несерьезно. «Пушкина ХХ века» заботили не столько международные, сколько общечеловеческие проблемы. И этим, надо сказать, Владимир Семенович отличается от Александра Сергеевича…
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Я уже писал, что российская оппозиция многих умерших литераторов и деятелей культуры пытается перетащить в свой лагерь. В связи с этим хочу вспомнить историю с еще одним замечательным русским поэтом – Иосифом Бродским. С 1991 года в списках ходило его стихотворение «На независимость Украины», крайне резкое, злое и где-то даже циничное. Вот отрывок:
Скажем им, звонкой матерью паузы медля строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога!
Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире,
по адресу на три буквы, на все четыре
стороны. Пусть теперь в мазанке хором гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
«На четыре кости» значит попросту позу «как мама полы моет». Оканчивается стихотворение не менее откровенно:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Первое время наши местные либералы отказывались верить в авторство Бродского, которого считали «своим» до мозга костей. Но в феврале 1994 года Украина стала участником программы НАТО «Партнерство ради мира», и Иосиф Александрович лично прочел послание хохлам в Квинси-Колледже (США), и оно было запечатлено на видео. Это вызвало бурю негодования и какого-то космического ужаса.
А теперь перехожу к главному. Да, мы не знаем, как отреагировал бы на украинскую спецоперацию Высоцкий. С Бродским понятно: его отношение предсказать легко. Но в связи с пушкинским днем рождения я хотел бы пояснить позицию Александра Сергеевича по этому поводу. Это не так сложно. Хотя конфликтов, подобных нынешнему российско-украинскому, в истории нашей страны было немало. Если говорить о борьбе за независимость западных территорий, в первую очередь надо вспомнить польское восстание 1830-1831 годов, когда часть Царства Польского входила в состав России. До этого Польша, вернее, Ржечь Посполита (Польско-Литовское царство) уже претерпела три раздела, затем повоевала на стороне Наполеона и в конце концов в 1815 году полностью развалилась. Впрочем, император Александр I относился к полякам благожелательно и даровал Царству конституцию, где было прописано много вольностей.
Однако со временем большинство «подарков» Александр Павлович отобрал назад: упразднил суды присяжных, ввел предварительную цензуру и т.д. Подогрело страсти и то, что в Варшаве был открыт памятник Николаю Копернику, чьи сочинения были запрещены папой римским, а большую часть населения Польши составляли католики. Кроме того, польские националисты носились с идеей о восстановлении Ржечи Посполитой в былых границах – «от можа до можа» (от моря до моря»).
Все это послужило толчком для очередного польского восстания, даже несмотря на то, что во время вторжения Наполеона в Россию союзные ему польские войска были разбиты в пыль. То же самое повторилось и в 1831 году, причем боевые действия сопровождались жестокостью с обеих сторон (следует заметить, что кровавую резню первыми затеяли поляки). Как мы видим, ситуация схожая: агрессивная борьба за независимость от России с помощью радикальных средств.
Поговорим же о реакции Пушкина на «польскую спецоперацию».
Среди нечуждых им гробов
Так вот: великий русский поэт поддержал подавление польского восстания без всяких оговорок. Особенно ярко проявляется это в стихотворении «Клеветникам России», написанном в начале августа 1831 года. Оно явилось реакцией Пушкина на массовую кампанию во Франции за военное вмешательство в поддержку Польши. Депутаты французской палаты парламента Лафайет, Моген, Ламарк и другие яростно выступали за то, чтобы Франция вмешалась в военные действия против русской армии на стороне повстанцев. Впрочем, Пушкин и до того был убежден, что Польша как самостоятельное государство крайне опасна для России. При этом поэт восхищался героизмом поляков, что не мешало ему заметить: «Но всё-таки их надобно задушить, и наша медленность мучительна».
Как видите, параллели между днем нынешним и днем минувшим бросаются в глаза. И чем дальше, тем их больше. Пушкин пишет: «Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря, мы не можем судить её по впечатлениям европейским, каков бы ни был, впрочем, наш образ мыслей. Но для Европы нужны общие предметы внимания и пристрастия... Конечно, выгода почти всех правительств держаться в сем случае правила невмешательства… но народы так и рвутся, так и лают. Того и гляди, навяжется на нас Европа».
Ну, каково?! Абсолютно та же самая картина маслом, что и сейчас. И вот вам вишенка на торте: в июле 1831 года Пушкин предлагает главному жандарму империи Александру Бенкендорфу издавать политический журнал: «Ныне, когда справедливое негодование и старая народная вражда, долго растравляемая завистью, соединила всех нас против польских мятежников, озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной бешеной клеветою… Пускай позволят нам, русским писателям, отражать бесстыдные и невежественные нападки иностранных газет». Читайте, вы, лапотная богэма расейская.
«Клеветники» – это от души, это по-нашему. Хотелось бы привести весь стих целиком, но приведем его в сокращении:
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона…
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
…Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Как мало изменилось с той поры… Неблагодарная Европа по-прежнему ненавидит нас за то, что мы не признали наглой воли того, перед кем она дрожала. И громко радуется тому, что сумела столкнуть славян друг с другом лбами. Не ведаю, чем это закончится. Очень не хотелось бы, чтобы озлобленные сыны Европы покоились в нашей земле среди нечуждых им гробов. Но ведь после Пушкина человечество пережило две мировые войны и так ничему не научилось.
Неужели все начнется сначала?