Безграмотность наших студентов достигла катастрофических размеров
Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита!
Начну со Дня святого Валентина, хотя речь пойдёт вовсе не о нём. Напомню: согласно легенде, римский император Клавдий II посчитал, что одинокие мужчины лучше сражаются на поле битвы. Придя к такому выводу, Клавдий одним махом запретил мужчинам жениться, а девушкам и женщинам – выходить замуж. Святой же Валентин, будучи священником, из сочувствия влюблённым тайно венчал их. За что его и бросили в темницу. В ожидании приговора он влюбился в дочь тюремщика и обменивался с нею письмами. Но вскоре за свои «преступные действия» он был казнён 14 февраля 262 года. Перед смертью Валентин написал возлюбленной прощальное письмо, нарисовал сердечко и подписался: «Твой Валентин».
Но эта история – только присказка. Я хочу поговорить не о плотской любви, а о любви к грамотности. Не знаю, что и как писали влюблённые священник и дочь тюремщика друг другу. Но в наше время, возможно, это выглядело бы примерно так:
«Дарогая я тибе очен лублу мине силна тасклива напеши чонебуть».
Ответ:
«Волинтин жиссь мая бис тибя не вы насима цылуйю нешшна».
Это не глумление. Это – суровая проза жизни. Преподаватели и филологи бьют тревогу давно, около двух десятков лет. Ещё в 2009 году в «МК» появилось интервью корреспондента Марины Лемуткиной с доцентом кафедры стилистики русского языка МГУ Анастасией Николаевой, тема которого – чудовищная безграмотность абитуриентов:
«Из 229 первокурсников на страницу текста сделали 8 и меньше ошибок лишь 18 %. Остальные 82 %, включая 15 стобалльников ЕГЭ, сделали в среднем по 24—25 ошибок. Практически в каждом слове по 3—4 ошибки, искажающие его смысл до неузнаваемости».
А может быть, экзаменаторы слишком уж «намудрили», предоставили ребятам текст немыслимой сложности? Оказывается, ничего подобного:
«– Hy что такое, например, по-вашему, рыца? Рыться. Или, скажем, поциэнт (пациент), удастса (удастся), врочи (врачи), нез наю (не знаю), генирал, через-чюр, оррестовать. Причём все это перлы студентов из сильных 101-й и 102-й групп газетного отделения. Так сказать, элита.
Создавшееся положение Николаева определила как национальную катастрофу и обвинила в ней «олбанский» интернет-язык и ЕГЭ:
«По словам первокурсников, последние три года в школе они не читали книг и не писали диктантов с сочинениями – всё время лишь тренировались вставлять пропущенные буквы и ставить галочки. В итоге они не умеют не только писать, но и читать: просьба прочесть коротенький отрывок из книги ставит их в тупик».
Доцент была убеждена: каждого пятого первокурсника после первого семестра придётся отчислить (как по мне, разумнее избавиться от половины). Как говорила хирург из комедии «Покровские ворота»: «Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита!»
Тонкой розгою пороть?
Вы думаете, с тех пор положение изменилось в лучшую сторону? Сильно сомневаюсь. Хотя бы потому, что есть немало филологов, которые не только упорно защищают ЕГЭ, но и… вообще считают необязательным обучение школьников грамоте! Так, моя однокурсница по филологическому факультету заявила:
– Да ЕГЭ тут вовсе ни при чём! ЕГЭ – лишь окончательная проверка тех знаний, которые даются в ходе школьного обучения. Невозможно пройти эту проверку, расставляя пропущенные буквы и запятые, если ты не соображаешь, что именно вставлять.
– В чём же тогда причина вопиющей безграмотности абитуриентов? – поинтересовался я.
– Во многом – элементарная коррупция. Но вряд ли только это. Другая, ещё более явная причина – так называемая «прусская» система обучения, которая предполагает упорную зубрёжку правил.
Честно говоря, я совершенно не понял претензий к прусской системе образования.
Конечно, в истории системы прусского образования, которая начинается с XVII века, можно найти много недостатков. С детства помню страшилки, почерпнутые мною из замечательного стихотворения Даниила Хармса «Плюх и Плих»:
Бокельман учил мальчишек,
Палкой по столу стучал.
Бокельман ругал мальчишек
И, как лев, на них рычал.
Если кто не знал урока,
Не умел спрягать глагол,
Бокельман того жестоко
Тонкой розгою порол...
Но ровно то же можно сказать об английской, американской, русской и других системах, достаточно прочесть произведения Диккенса, Твена, Успенского…Ну ладно, насчёт битья и зубрёжки – согласен. Но как построить процесс обучения без освоения элементарных правил?
– А вполне достаточно постоянного чтения литературы, – заявила моя однокурсница. – Грамотность возникает автоматически. Вот из-за того, что подростки сейчас мало читают, появляется косноязычие и нелепые ошибки.
В общем и целом можно согласиться. Чтение автоматически, на уровне подкорки, помогает многим людям писать правильно. Хотя далеко не всем, даже отчаянным книголюбам. Кроме того, без элементарного усвоения правил языка невозможно стать хотя бы относительно грамотным человеком. Так обучают не только в России, но и в любой стране мира – от Германии до Папуа – Новой Гвинеи.
Вот как раз отказом от «прусской» системы можно объяснить печальное положение вещей в современной российской школе. Мой зять, отец моей племянницы, рассказал о своей беседе со школьными преподавателями, к которым он предъявлял претензии: почему из программы начисто убраны диктанты, сочинения и изложения?
– Как же вы можете учить детей, не закрепляя теоретический материал на практике? – возмущался он.
На что получил простой ответ: мы даём общие знания, а закреплять их, заниматься со своими детьми – это ваше, родительское дело.
И что тут скажешь? Я остаюсь горячим сторонником именно «прусской» системы, когда школьника заставляют заучивать правила, а затем при помощи практических занятий творчески их закреплять. Отсутствие в учебном процессе постоянных диктантов, изложений и сочинений, на мой взгляд, – это государственное преступление.
Собрать все книги бы да сжечь…
В ходе дальнейшей беседы сокурсница ошеломила меня окончательно. Она заявила, что, помимо «зубрёжки» правил русского языка, надо отменить… программу изучения литературы!
– Как?! – в шоке воскликнул я. – Вообще всю?!
– Да! От начала и до конца! Нашим детям навязывают произведения, которые им не интересны, вбивают в головы нелепые трактовки. Ребята выходят из школы, испытывая ненависть к русской и мировой литературе. Пусть они сами выбирают, что им нравится читать, что не нравится. А школа должна приучать их мыслить, спорить, творчески анализировать.
– То есть ни «Капитанскую дочку», ни «Евгения Онегина», ни «Горе от ума», ни «Героя нашего времени» – ничего этого не надо преподавать?
– Ничего! Пусть сами решают!
Услышать подобный кошмар от филолога я, признаться, не был готов. Если не воспитывать в ученике литературный вкус, а предоставить его самому себе, мы получим потребителей убогих женских романов, дешёвых детективов, нелепых «фэнтези» и откровенной пошлятины. И на этом материале они научатся мыслить и творчески анализировать?
С другой стороны, я понимаю: в чём-то моя сокурсница права. Нынешняя замшелая система преподавания литературы уже «достала» многих. «Образ лишнего человека», «луч света в тёмном царстве», «князь Болконский и дуб» – все эти штампованные «указивки» для преподавателей вырабатывают отвращение у подростков. Ребята должны отвечать по схемам, шаг влево, шаг вправо – побег, прыжок на месте – провокация.
И так продолжается десятки лет.
Да, на сегодня созрела насущная необходимость школьной перестройки преподавания литературы. Это касается иного подбора произведений – исходя из возраста и психологии детей и подростков. А также – системы преподавания, когда ребятам предлагается не тупое заучивание каких-то убогих мантр, а самостоятельное осмысление материала.
Для иллюстрации приведу лермонтовскую «Песню про купца Калашникова». С младых ногтей нас убеждали, что она служит обличению жестокого царя Ивана Васильевича и прославлению удалого купца Степана Калашникова, защитившего свою жену Алёну Дмитриевну ценой собственной жизни. На деле же это далеко не так. Да, Калашников вызвался на бой с опричником Кирибеевичем. Но суть в том, что купец оказался слабее опричника и вынужден был нанести тому «подлый» удар кулаком в висок – иначе он не одержал бы победы. За такие удары полагалась смертная казнь. Грозный царь поступил по справедливости: он учинил допрос – а вдруг «подлый» удар был нанесён случайно? Однако купец не только подтвердил, что убил опричника сознательно, но и отказался назвать причину такого поступка. Иоанну не оставалось ничего иного, как казнить Калашникова. И похоронили купца как разбойника – «на чистом поле промеж трёх дорог». Но честь жены он всё же защитил…
Не слабо? И такой необычный разбор можно сделать по любому произведению литературы. Если только напрочь отменить нашу школьную схоластику.
Лиха беда – начало…