Разрушительный сентябрьский ураган жители дельты Дона до сих пор поминают недобрым словом. Семья Саенко из хутора Донской Азовского района — одна из многих пострадавших, у кого после стихийного бедствия в активе лишь убытки и потери. Высокая вода давно ушла, а проблемы остались. И денежными выплатами их не решить…
Фото/Видео: Елена Слепцова
Переправа — громко сказано, обычные мостки. Здесь меня и встречают. Владимир Саенко, с которым я договаривалась о своем приезде по телефону, предупредил, что уехал по делам, потому переправит меня через Дон его брат. Я удивилась, когда увидела, что мой перевозчик — совсем пацан. Познакомились: Ване Саенко всего 14 лет. Не без опаски села в плоскодонку. Но, когда переправились на другой берег, поняла, что управляет он «глиссером» — так называет он свою маленькую кайку c мотором — со знанием дела. И это объяснимо: переправа для островитян — дорога жизни.
На закате
Когда-то хутор Донской назывался Государевским. Местные казаки жили здесь вольготно и зажиточно, промышляя рыбой. Да и в советские времена хутор считался благополучным - Дон продолжал кормить людей, в местных рыболовецких бригадах работали даже женщины. Была хорошо налажена связь с «большой землей». В Донской регулярно ходили суда на подводных крыльях, «ракеты», потому добраться по воде до Ростова, Азова, Кагальника было в навигацию просто. В хуторе были своя школа, свой магазин. Однако с 60-х годов население стало постепенно убывать — многие перебирались «на материк». Сельсовет перенесли в Кагальник…
Как считают ученые ЮНЦ РАН, авторы книги «Социально-исторический портрет дельты Дона. Казачий хутор Донской», причиной упадка стала индустриализация Азова, строительство Цимлянского водохранилища и уменьшение рыбных запасов Дона. Как только появилась работа за пределами острова, люди стали покидать родной хутор.
Для многих выбор был болезненным. Но жить на острове, работая при этом на материке, невозможно. Когда дует «низовка», как называют казаки ветер с моря, вода подбирается к самому порогу, и связь с другим берегом прерывается. Какой работодатель станет вникать в капризы природы и держать работника с другого берега? Затапливало хутор всегда, только вот в последние годы это происходит все чаще, отмечают местные. Раньше казаки ждали «низовки», которая приносила с собой рыбу прямо под порог, теперь ее боятся — вода входит в дом и берет, что хочет…
«Ракеты» в Донской больше не ходят. Нет в хуторе магазина. школа закрылась в 2009 году, когда там осталось всего трое учеников. Потому семиклассник Ваня Саенко дважды в день пересекает на «глиссере» Дон — утром, чтобы добраться до школы, что в Кагальнике, после обеда, чтобы вернуться домой на остров. …
Переправившись через Дон, шли по хутору. По дороге не встретили ни души. Большинство домов пустует. С виду они выглядят жилыми — ставни открыты, занавески на окнах. Однако их обитатели давно умерли, взрослые дети жить в хуторе не хотят — дома стоят заколоченными. Сегодня в Донском проживают всего 10 семей — не считая дачников, купивших здесь дома и приезжающих лишь летом.
Самые оживленные дни на острове — родительские субботы, когда съезжаются на местное кладбище бывшие хуторяне — убрать могилки отцов и дедов, лежащих на островном погосте. С утра тут людно и даже весело. Под вечер остров опять пустеет.
«Ехать нам
некуда…»
Дом семьи Саенко пострадал от урагана не меньше, чем жилье других хуторян, — тростниковую крышу частично снесло, вода не просто вошла в дом, но залила до половины.
Наталья Викторовна Саенко, мать Вани и его старшего брата Владимира, стояла в воде по грудь, держа на руках внуков — трехлетнего Дениса и пятилетнего Пашу. К счастью, на выручку пришли соседи, Ирина и Андрей Федчук, которые подошли к дому Саенко на своем вместительном катере и забрали всю семью — Наталью Викторовну, Владимира с женой Валей и двумя детьми и Ваню. Так и спаслись.
А домашнюю живность не уберегли — утонули четыре коровы из восьми, штук пятнадцать кур, не выплыли и два поросенка… Одним уткам было раздолье. Урон ударил по карману — ведь семья живет с продаж на базаре молока, сметаны, творога, масла да рыбы. В сезон, когда в леваде поспевает калина, Наталья Викторовна собирает кисти ягод, вяжет в пучки и тоже выносит на продажу - копейка лишней не бывает. Летом выручает свой огород — помидоры, огурцы, зелень, малина с клубникой. Но в предзимье семье приходится туго. Особенно теперь, когда все припасы и заготовки на зиму погубила река.
…В трехкомнатном доме до сих пор сыро, на стенах отметины, по которым легко догадаться, как высоко стояла вода. Половиц на полу нет, вместо них земляной пол прикрывают куски линолеума и остатки старых половиков. Все матрацы, перины, одеяла и подушки влажные, просушить их невозможно — вата и пух, которыми они набиты, «тянут» в себя влагу из размытых сырых стен. Раньше лета, пока не наступит жара, дому не просохнуть...
К счастью, кто-то из сердобольных дачников пустил к себе на постой Владимира и Валентину с малышами. Наталья Викторовна с младшим сыном остались в доме. Ваня только с виду мальчишка, а так – вполне ответственный мужчина с умелыми руками, на которого можно положиться. Именно он восстановил после урагана всю поврежденную электропроводку и светильники в доме, исправил залитые водой холодильник и телевизор. Просто Эдисон какой-то — в электричестве разбирается профессионально, хотя никто его этому не учил. Впрочем, не только в электричестве — сам разбирает мотор мотоцикла, на котором лихо гоняет по пустым улицам хутора. Сам перебирает и чинит мотор на своем быстроходном «глиссере».
И все это — вопреки тому, что в школе он бывает лишь тогда, когда позволяет стихия. В прошлом году почти всю зиму провел дома, мать боялась отпускать его через замерзший Дон — сама проваливалась под лед трижды. В непогоду Ваня учится на дому — узнает уроки по телефону и самостоятельно разбирается в новом материале…
Наталья Викторовна понимает, что потенциал сына надо развивать. «Как бы мне хотелось увезти его отсюда, — сетует она. — Но ехать нам некуда…»
Семья живет сегодняшними заботами. Саенко уже получили компенсацию по 10 тысяч рублей на человека из областного бюджета. Закупили обои, краску - одна из комнат наполовину отремонтирована. Ждут выплат из федеральной казны — обещано по 50 тысяч рублей на пострадавшего. Но Наталья Викторовна не очень надеется на их получение: «К нам даже комиссия не пришла — посмотреть, насколько пострадал дом. Никому мы не нужны…»
На компенсацию надейся, а сам не плошай
Чтобы выяснить, когда же семья Саенко получит из федерального бюджета обещанные выплаты, мы отправились в Кагальницкое сельское поселение. Заместитель главы местной администрации Надежда Филипенко ввела в курс дела: «Поскольку деньги федеральные, мы сами не знаем, когда они поступят. Но как только они придут, все пострадавшие от урагана сразу же получат положенные им выплаты — по 50 тысяч рублей на человека, Саенко — в том числе».
Оказалось, что сотрудники администрации хорошо знают эту семью. Они подтвердили, что комиссия не выезжала смотреть дом Саенко по одной причине: у этой семьи, как и у многих других хуторян, нет правоустанавливающих документов ни на дом, ни на землю. К кому ехать, когда у пострадавшего жилья нет — по закону — хозяев?
Если бы Саенко были официальными собственниками своего дома, комиссия приехала бы на место и составила акт о том, что дом после затопления не пригоден для жилья. После владельцы дома и подворья получили бы жилищный сертификат для приобретения дома (квартиры) в другом, незатопляемом месте, исходя из расчёта, что нынешняя цена одного квадратного метра жилья составляет примерно 26 тысяч рублей, а на одного человека положено не менее 18 квадратных метров. Вот и посчитайте, сколько могла бы получить семья из 6 человек на приобретение нового жилья. Выходит, ехать есть куда? Было бы желание…
Быть может, люди не могут оформить право собственности из-за отсутствия у них денег, поинтересовалась я в администрации.
Оказалось, за оформление документов в органах юстиции надо заплатить 4600 рублей: 4200 — за кадастровый паспорт, 200 рублей — за пошлину. Эти деньги может найти даже неимущая семья — при выплатах по 50 тысяч на брата…
Однако хуторяне, как правило, не спешат с оформлением прав собственности на свою недвижимость, рассказали в Кагальницкой администрации. Быть может, потому, что за собственность надо платить налоги?
Как ни парадоксально, но островитяне часто отказываются и от страхования имущества и домашней живности, утверждают сотрудники администрации. А ведь преимуществами страховых выплат широко пользовались казаки еще в начале прошлого века. Тогда подтопления случались не реже, чем сегодня, но население хутора регулярно получало страховки, необходимые для восстановления домов и хозяйств.
Поскольку выплаты и помощь пострадавшим ложилось постоянным бременем и на страховщиков, и на государство, до революции не раз делались попытки расселить хуторян в более безопасные места.
Но и сто лет назад люди так же крепко держались за свои дома и свой образ жизни, как некоторые держатся и сегодня. Что не дает им покинуть отрезанный от «большой земли» и нормальной жизни остров и жить, как все? Привычка к вольной жизни посреди реки, наедине с природой? Или страх, что, отказавшись от привычного уклада жизни, им не удастся прижиться в другом месте, не имея на руках никакой специальности?..
По-человечески понятны все их привязанности и опасения. Но когда в семье есть дети, разве не должно их будущее быть определяющим?