Дороги к музыке

Музыковедами нередко становятся люди, у которых в силу каких-то обстоятельств не сложилась исполнительская карьера. Лариса Кольвах говорит, что профессию выбирала исключительно по любви: с детства хотелось рассказывать о музыке.

Это нетипичное для детей желание возникло у нее, еще ученицы музыкальной школы, под впечатлением от программ, которые вела в Ростовской областной филармонии Анна Антоновна Соколова, пианистка и музыковед. Это была золотоволосая стройная дама, на сцену она выходила в казавшихся тогда сказочными блестящих платьях. Соколова и сама играла соло, аккомпанировала мужу-скрипачу, но больше всего Ларисе нравилось, как она рассказывает о музыке.

Пройдут годы, и уже музыковед Лариса Кольвах главную задачу своей профессии сформулирует так: «Очень важен настрой, который задает на концерте музыковед. Если ему удастся создать выразительный образ музыкального произведения и его творца, человек воспримет музыку любой сложности. Он будет слушать ее, чтобы найти в ней то, чем пытался заинтересовать его музыковед, и поразиться этой неожиданной для него находке».

В студенческие годы кумиром Ларисы Кольвах, как и многих ее однокашников, стал профессор Ростовского музыкально-педагогического института (ныне – Ростовской консерватории) Николай Федорович Орлов. Он восхищал широтой кругозора, глубиной знаний и такой редкой уже и в те годы рыцарственностью:

- Николай Федорович владел несколькими языками, его эрудиция в области музыки и всей художественной культуры была невероятной. Он создавал на лекциях образ композиторов так, что, казалось, лично знал Листа, а Шопена слушал, бывая в салоне у Жорж Санд. Его манера публичного выступления включала в себя не требующий ответа вопрос «А помните?» «А помните у Гомера?» - вопрошал он, и хотя это была лишь фигура речи, нам, слушавшим его лекции, становилось стыдно за то, что не только не помним, но даже не знаем, и мы бежали в библиотеку, чтобы наполниться знаниями, которые считал важными и нужными он.

Орлов в 1930-е хлебнул лиха по 58-й статье, но не озлобился и не сломался, не попал во власть страха лишиться своего положения каким-то неосторожным поступком.

Будучи ректором Новосибирской консерватории, он влюбился в замужнюю женщину и так за ней ухаживал, что она не устояла перед этим проявлением чувств. Разводы членов КПСС или беспартийных, но с высокой должностью могли в те годы приравниваться к аморальному поведению. Орлова вызвали на партсобрание и вопрос поставили ребром: или любовь, или карьера. Он предпочел любовь и вместе со своей дамой сердца, ставшей его женой, переехал в Ташкент, а потом и в Ростов.

Этот необыкновенный человек прочил студентке Кольвах достойное педагогическое будущее, а она хотела быть только музыковедом и, не получив распределения в Ростовскую филармонию, готова была ехать куда угодно, только бы заниматься музыкальным просвещением. И тогда Орлов сделал то, что никогда не делал прежде: он замолвил перед руководством филармонии слово о своей ученице. Оказалось, что вакансия имеется. И, раз рекомендовал сам Орлов, решили дать выпускнице шанс.

Как-то раз тогдашний директор филармонии Эмма Вагановна Агопова сказала Ларисе Кольвах, которая уже зарекомендовала себя инициативной и энергичной сотрудницей, что поскольку текущий год проходит под девизом «Все лучшее – детям!», надо организовать в этих стенах еще и филармонию детскую. Как? А вот над этим, молодой специалист, и подумай!

Лариса Кольвах шла по улице и размышляла: «Что такое филармония? Это содружество музыкантов и слушателей. Если филармония детская, то не означает ли это, что дети должны быть и в зале, и на сцене? Но где же найти столько талантливых маленьких артистов, на выступления которых удавалось бы собирать большой зал?»

Тут ее взгляд упал на витрину магазина и… А вот и подсказка. Там был выставлен виниловый диск очень популярного тогда в СССР детского грузинского ансамбля «Мзиури».

На конверте пластинки значилось имя его руководителя и место базирования: Тбилисский дворец пионеров. Туда она и позвонила.

Приезд «Мзиури» в Ростов произвел фурор. Число детей и взрослых, желавших побывать на этом концерте, значительно превышало количество зрительских мест.

У ростовской детской филармонии обозначились три основных направления: приобщение слушателей к миру музыки через творчество известных в стране детских коллективов, через творчество композиторов, которые пишут для детей, и через те произведения, которые исполняют ученики Центральной музыкальной школы, где обучаются юные виртуозы (и некоторые из них играли даже с нашим симфоническим оркестром).

К приезду композитора Шаинского, автора песен к мультфильму о Чебурашке и крокодиле Гене, филармония сделала специальный заказ на фабрике детских игрушек. По этому заказу там сшили плюшевых чебурашек. На подарки детям - участникам концерта. Шаинский был в восторге от всего этого и потом не раз еще приезжал в детскую филармонию, ездил на гастроли по области.

Детская филармония в Ростове просуществовала десять лет. Ее опыт переняли в других городах. Она могла бы работать и дольше, если бы взрослые были более дальновидны и не вставляли бы порой палки в ее колеса. Через несколько лет после ее закрытия, уже будучи ведущей клуба «Музыка-живопись», Кольвах получила в подарок книгу, подписанную: «Ваши слушатели детской филармонии».

«Если детская филармония научила хотя бы одного человека понимать и любить музыку, значит, все было не зря», - подумалось ей тогда. Но, конечно же, таких людей – куда больше.

Рояль в Ростовском областном музее изобразительных искусств стоит так давно, что многим кажется, будто так было всегда. На самом деле рояль – не экспонат, а музыкальный инструмент в рабочем состоянии, появился здесь 30 лет назад. С легкой руки заведующей музыкально-литературным лекторием областной филармонии Ларисы Кольвах.

Живопись очень любил ее папа. Он был военный, служба забрасывала его (а вместе с ним и его семью) в маленькие города, где не было картинных галерей, но куда доходил журнал «Огонек», печатавший репродукции картин. Отец переплетал их, превращая в подобия страшно дефицитных тогда художественных альбомов. Эти альбомы стали для Кольвах первым знакомством с живописными шедеврами.

Ростовский музей изобразительных искусств сразу тронул ее сердце. Кольвах захотелось, чтобы в его залах зазвучала музыка. Чтобы краски и звуки создавали объемный образ эпохи, ее нравственных исканий и художественных открытий.

И такой проект появился. Сподвижницей Кольвах стала научный сотрудник этого музея Галина Ивановна Долгушева, большая любительница музыки. В течение 30 лет они приглашают публику на свои музыкально-художественные программы, в которых есть место увлекательным рассказам о музыке и изобразительном искусстве, нередко – художественному слову и, конечно же, самой музыке и живописи.

Работая в филармоническом лектории, Лариса Кольвах наслаждалась той широтой творческих возможностей, которые открывались там перед музыковедом. Ведь музыковед в таком лектории – это автор идеи концертной программы, ее сценарист и режиссер. Проект «Музыка-живопись» превратил ведущих программ в хозяек салона, которые умело держат нить встречи со слушателями в своих руках. Здесь и отношения между ведущими и слушателями складываются по-особому. Одна из поклонниц просветительского дара Кольвах заказала художнику ее портрет. Он сделал портрет Артистки...

Кстати, музыковеду Ларисе Кольвах случалось выступать перед публикой не только в качестве ведущей. К примеру, известный пианист Анатолий Гололобов в одной программе предложил ей сыграть с ним в четыре руки полонез Огинского, в другой – музыку Балакирева.

Из-за всяческих административных недоразумений судьба клуба «Музыка-живопись» висела, бывало, на волоске, но прежнему директору филармонии Федору Ивановичу Ищенко удавалось спасти этот проект. «Музыка-живопись» прирастает новыми программами и целыми направлениями. Теперь даже трудно представить, что было время, когда в этих музейных залах не раздавались звуки живой музыки.