А какая у Давыдова была зарплата? Того Давыдова, который в хрестоматийном шолоховском романе приехал из Питера на Дон поднимать целину?
Самый зловредный экзаменатор не додумался бы завалить ученика таким вопросом. Да и не помнится, чтобы Шолохов упоминал о доходах своего героя.
Но в жизни и тогда такие вопросы возникали, разрастались до общественных конфликтов, о которых гневно и страстно писала «Большевистская смена».
Во многих книгах о творчестве Шолохова прочтем, что Семен Давыдов воплотил в себе лучшие черты многочисленного отряда
Главным сокровищем бывшего путиловца Давыдова из «Поднятой целины» был чемоданчик со слесарным инструментом. Бытовой комфорт и материальное вознаграждение его словно и не волновали: лишь бы оправдать надежды партии.
«Колхозы ждут руководителей», — писала наша газета (в то время она называлась «Большевистская смена») 4 января 1930 года. Тут же — призыв: «Все на улицу!» Зачем? Чтобы организовать «боевую демонстрацию» и показать «свою готовность участвовать в сплошной коллективизации». Тут же — портрет и подпись: «Это он — Багно». Передовик ли производства — о том не сообщается, но — точно секретарь цеховой комсомольской ячейки завода «Жесть–Вестен». Рядом — заметка о «старом комсомольце», ныне — «кандидате партии», работнике ГЭС Прокопенко.
Комсомол мобилизовал их на работу в деревню, они отказались. Закосили под дурачков.
— Не хочу в деревню! Политнеграмотный я, — будто бы так прямо и заявил товарищам Прокопенко, хотя, как уточнял автор заметки, «имеет среднее образование и выполнял в ячейке нагрузку агитпропорганизатора». А Багно на вопрос проверочной комиссии «Можно ли кулака принять в колхоз?» намеренно, де, дал политически неверный ответ: «Да, можно».
Товарищи ни одному, ни другому не поверили. Все дело, мол, в окладе: в деревне он меньше, и заклеймили отказавшихся дезертирами, шкурниками и симулянтами. Газета встала на сторону разгневанных комсомольцев: «Позор дезертирам, не желающим ехать в деревню».
У тех же, кто, как Давыдов, откликнулся на призыв партии и комсомола, могли быть помощники из числа студентов — читателей «БС». В том же январе 1930 года «БС» опубликовала памятку
Видимо, таких,
Культурными нуждами могли быть, к примеру, средства на художественное оформление самодеятельных спектаклей, реквизит для «живых газет» — да вот хотя бы, чтоб выиграть объявленный «БС» конкурс для молодых талантов села.
Тема сельского хозяйства — всегда больная и бескрайняя. Весной 1927 года «БС» поднимала вопрос о пастухах и подпасках, который перекликается с нынешней проблемой гастарбайтеров. Нет, пастухи и подпаски были не заграничные, но тем не менее — пришлые. Бесправные. То их берут на постой и содержание в один дом, то передают в другой. Постельное белье для таких, сезонных, залетных, не меняется годами, посуда не дезинфицируется. А ну как болезнь какая заразная пойдет косить и своих, и чужих?
В общем, потребовала «БС» предоставлять этим гражданам на время работы бесплатное помещение для самостоятельного проживания. А местным комсомольцам наказала следить за ситуацией.
…Открыв номер от 25 марта 1930 года, сознательным читателям «БС» можно было доставать из сундука старую собственную или отцовскую буденовку и собираться на фронт. Ведь «Войной на суслика», «Суслик на степи, что кулак в колхозе», «Истребить сусликов в крае. Борьбу вести организованно!» — призывала газета в этом и в последующих номерах, приводя факты ужасающей вредности противника: «На Северном Кавказе, по подсчетам, имеется более 70 миллионов нор сусликов, которые за год съедают 300 тысяч тонн зерна».
31 мая на страницах «БС» появилось выразительное фото: люди в противогазах у норки суслика (против противника применяли химическую атаку), и — подпись. Мол, кто травит сусликов — молодец, кто не травит — дезертир.
Вообще постоянные читатели «БС» 30-х годов, вероятно, могли чувствовать себя пожизненно мобилизованными и призванными. Для этого ощущения достаточно было читать только одни заголовки, звучавшие, как приказ (в лучшем случае — наказ, директивное указание): «Встаньте в общую шеренгу борьбы за коллективизацию», «Обобществить инвентарь и лошадей!», «Открыть большевистский огонь по примиренчеству и аполитичности в вузах», «Взгреть губителей скота», «Обрезать кулацкие когти», «Вспахать край под социализм», «Походом на сорняки двинем сомкнутые ряды ударных бригад и дружин», «Миллион силосных ям и траншей — наш боевой лозунг», «За сою, кукурузу двинем полки комсомольцев и молодых колхозников» и т.д., и т.п.
Ох, не завидую предшественникам, трудившимся на газетной ниве в 30-е годы. И, отложив эти подшивы, я вновь обратилась к публикациям
Так вот, в 1926-м был у «Большевистской смены» очень симпатичный автор, а точнее сказать, персонаж — дед Лукьян. До чего продвинутый старичок! Мечтал, чтобы наши крестьяне превратились в культурных аграриев и животноводов, и много чего полезного им советовал. Легко и доступно рассказывал про то, как по науке подготовить зерно к посеву, корова какой породы лучше и почему. А поучиться кооперации в молочном деле советовал у молокан в Сальском округе (молокане варили сыр), и обосновавшейся у нас артели эстонцев, которая производила масло. В 30-м году упоминание о подобных адресах передового опыта я уже не нашла…
Кто писал под псевдонимом «Дед Лукьян»? Как сложилась его судьба? Пожалуй, что и не найти сегодня ответы на эти вопросы. Но читатели «Большевистской смены» советы деда Лукьяна 20-х годов помнили, думается, долго. Потому что его устами газета без пафоса и политической трескотни учила очень важному делу: быть знающим хозяином своей земли.