Вот уже два года инвалид второй группы Игорь Эдуардович Чепков живет в производственном помещении. Все попытки решить его жилищную проблему уперлись в бездушное исполнение закона чиновниками без капли сострадания...
Фото/Видео: Любовь Позднякова
Здесь нет ни воды, ни канализации, ни нормального отопления, но все равно ведь лучше, чем на улице. Что будет дальше, Игорь Эдуардович теперь старается не думать. Потому что идти ему больше некуда.
А ведь еще несколько лет назад он имел благоустроенную квартиру в Ростове, откуда вместе с супругой перебрался в частный дом в соседнем Батайске.
Эти два далеких от коммерции человека – водитель и уборщица – решили, что разницы от продажи квартиры хватит, чтобы рассчитаться с нарастающими как снежный ком долгами по кредитам, на лекарства и спокойную жизнь.
Но опять что-то пошло не так, и они взяли еще и еще кредиты. Возвращать долги банкам не получалось, в результате чего дело дошло до суда. Приставы выставили дом на продажу, а сами супруги оказались на съемной квартире. Там я и застала их в апреле 2014 года (материал «Долговая яма», «НВ» от 29.04.2014 г.).
Приставам удалось погасить лишь часть многочисленных долгов Чепковых, часть – продолжала оставаться неуплаченной.
Игорь Эдуардович плохо ориентировался, кому и что они вообще еще должны. Руководящей и направляющей силой в этом изначально всегда была Наталья Александровна.
Но спустя всего год ее не стало. На кухне потеряла сознание. Врачи думали, что дал о себе знать диабет, которым она заболела вслед за супругом. Оказалось, все намного хуже.
Оставшись один, Игорь Эдуардович больше не мог платить за съемную квартиру и решил вернуться обратно в Ростов. Старые товарищи не дали ему совсем превратиться в бомжа и пристроили в производственное помещение.
Здесь мы и встретились в очередной раз (материал «За долги лишился дома», «НВ» от 24.11.2015 г.)
Сын Максим живет на птичьих правах у бабушки по материнской линии, которая, кажется, считает виноватым во всех бедах именно Игоря Эдуардовича и разорвала с ним родственные отношения.
Молодой человек при этом проявляет удивительное благородство – не попрекает отца за то, что оставил его без жилья, а помогает чем может – приносит продукты, наводит порядок, но кардинально что-то изменить у него нет ни средств, ни связей.
Как раз в тот период, когда Игорь Эдуардович только поселился в производственном помещении, я побывала в Доме ветеранов на проспекте Комарова – фактически в специализированном жилищном фонде, состоящем из благоустроенных квартир, которые должны предоставляться нуждающимся без права приватизации.
Выяснила, что с некоторых пор здесь появилось много пустующих комнат, так как ветеранов Великой Отечественной переселили в квартиры на правах собственников в жилищном комплексе «Левенцовский».
В ответ на нашу публикацию городской департамент соцзащиты тогда сообщил, что Игорь Эдуардович может получить комнату в Доме ветеранов, но для этого нужно встать на квартучет.
Казалось, круг замкнулся, потому что для постановки на квартучет нужна регистрация. Но где ее взять человеку, у которого нет жилья?
Игорь Эдуардович сделал практически невозможное – кто-то из товарищей вошел в его положение и зарегистрировал у себя.
Но возникло очередное препятствие – в постановке на квартучет ему отказали, так как прошло меньше пяти лет с того момента, как он ухудшил свои жилищные условия.
– Все правильно, – говорят в управлении соцзащиты Ворошиловского района Ростова. – Не состоит на квартучете, не может быть поселен в Дом ветеранов. А почему он вообще претендует на квартиру именно там? У нас есть социальные учреждения специально для бездомных!
Но ведь Игорь Эдуардович все-таки не бомж в том виде и смысле, который мы обычно себе представляем. У него есть не только все документы и даже регистрация. Он получает социальные выплаты, прикреплен к поликлинике.
Набирая телефонный номер управления соцзащиты, была уверена, что там удивятся и сразу спросят – в каком именно производственном помещении живет Игорь Эдуардович? Ничего подобного! Никакого интереса! Услышала только «нет», «не положено», «таковы правила», «нельзя». Складывается впечатление, что чиновникам очень даже удобна такая ситуация. Человек вроде есть и его вроде как и нет.
И все-таки это как-то неправильно, что при наличии специализированного жилищного фонда инвалид второй группы, с ампутацией ноги, живет в производственном помещении, в нечеловеческих условиях.