Черная тень серых

Это очень странно, ведь Медведев сказал не так. Но поскольку я тоже на слух не уловил, пришлось искать в Интернете текст обращения. В тексте все политкорректно:

«У нас богатая и древняя история, и мы по праву ею гордимся. И в то же время Россия — молодая страна», — сказал Дмитрий Анатольевич, напомнив, что в наступающем году ей исполнится только двадцать лет.

Так почему же так много людей не услышали всю фразу? Вероятно, потому, что оборот о «древней истории» был всего лишь прелюдией к тому, чтобы подчеркнуть в речи главное. Но это «главное» не было воспринято как оптимистический посыл в будущее. Хуже того, это было воспринято как очередное «отречение от старого мира». А люди у нас устали отрекаться от старого ради призрачных благ нового, которое обязательно возводится на капитальных развалинах.

В данном случае на развалинах социализма, пусть и не лучшей модели, который год разворачивается новостройка капитализма. Со всеми прелестями отечественного долгостроя, когда со строительной площадки тянут все мало-мальски ценное, что не успело «распилить» начальство повыше.

Процесс сильно затянулся — и, несмотря на новые головокружительные проекты, грозит замкнуться сам на себя — из долгостроя в застой.

Но как у нас водится, декабристы разбудили кого-то из либеральной интеллигенции — и тот, толком не разобравшись, начал бить в колокола. Итак, вот что предложил Б. Акунин в ответ на предреволюционный вопрос «Что делать?»: 

«Ну, многим уже ясно, что самый действенный способ — ампутинация. Чем раньше и чем цивилизованней страна произведет эту исторически неизбежную операцию, тем скорее сдвинется с места решение множества трудных проблем: и с коррупцией, и с Кавказом, и с инвестициями, и с модернизацией, и с международным престижем, а уж Ходорковский окажется на свободе прямо на следующий день».

И все это только ради того, чтобы освободить Ходорковского? Помилуй бог, такого дорогостоящего побега еще не знала история! Обычно подрывают двери или стены каземата, но чтобы рвануть всю страну?!

Так ведь именно для этого его и хотят освободить. Вольно или невольно, но Ходорковский стал для «свободомыслящих» (так они себя называют, фактически отказавшись от опошленного «демократы») эдаким северным Нельсоном Манделой — пока символом, а затем непременно и вождем.

О да, он тут же разберется и с коррупцией (заставив чиновников снова прислуживать олигархам, а не наоборот), и с Кавказом (республикам — независимость на откуп ваххабитам, голодных кавказцев — в Россию), и с инвестициями (удел России быть сырьевым придатком Запада), а «международный престиж» придет сам собой, Ходорковский тому порукой! Если такая программа устраивает Акунина, то он правильно наметил схему «цветной революции», только вот к стыду писательскому здесь крепко плагиатом попахивает.

Напомню, с чего начиналась «оранжевая пурга» в братской Украине — с лозунга «Украина без Кучмы!» Сопоставьте это с «депутинизацией», о которой давно уж уныло талдычат наши либералы, пока к ним на помощь не подоспел мастер художественного словца со своим броским неологизмом. А теперь подумайте, что дала Украине «декучмизация»? Оранжевые воры превзошли бес­цветных, угробили экономику и поставили страну на грань распада. Почему же вы думаете, что «ампутинация» будет бескровной?

Другой вопрос, что ее уже не удастся провести под общим наркозом, чтобы народ проснулся и, сонно протирая глаза, увидел, что к все той же не шибко любимой власти пришита новая голова — донорская. Нужно держать свой народ за полных идиотов, чтобы рассчитывать на то, что он с распростертыми объятиями встретит возвращение апологетов социал-дарвинизма и бесповоротной распродажи Родины.

В конце прошлого года журналист Дмитрий Быков по заданию редакции отправился на интервью к знаковой фигуре: главред «Собеседника» считает, что он «точнее других оценивает перспективы» — наш Чубайс. «Возвращение Путина мне кажется менее вероятным», — оценил он. Факты? «Исключительно интуиция, но она меня редко обманывает».

Какое интересное признание! Значит, интуиция Анатолия  Борисовича не обманывала и при ваучеризации. С которой, собственно, и пошел воровской олигархический капитализм. И Путин ничего в нем не тронул, лишь скрепив вертикалью страну, чтобы не развалилась под напором «эффективных менеджеров». Но Чубайс остался верен себе: он по-прежнему считает, что спас государство  от коммунистической угрозы, а цена не имеет значения.

— Серые хуже красных, — упрекнул его Быков.

— У вас, как у всей интеллигенции, короткая память, вы недооцениваете прошлые опасности. Разумеется, красные страшней…

Стало быть, по серым разногласий нет?

— После серых приходят черные, сказано у Стругацких, — напомнил Быков.

Ну, кто будет играть за черных, мы пока, к счастью, не знаем (бог даст — и не узнаем). Зато ясно одно: не было бы Чубайса, не было бы и Квачкова. Это всего лишь метафора, чтобы показать причинно-следственную связь. Поэтому при описании следующего особо характерного для нашего времени явления фамилий не будет. Кроме одной — знаковой.

Приехал, значит, Чубайс в один регион. А тамошний губернатор ему жалуется, что «его главная головная боль — ОПГ численностью 8 тысяч человек». Тут даже Чубайс оторопел: как это возможно?

— Это УВД, — объясняет глава. — 8 тысяч вооруженных людей, занимающихся взяточничеством и рэкетом и практически уже неуправляемых.

Караул! Но откуда на нас свалилась такая вот милиция? Не из той ли войны с красными, которую выиграл Чубайс? В результате органы правопорядка перешли на сторону победителей и адаптировались к нашим рыночным условиям. Ничего из ряда вон.

Наверное, мне скажут, чего это я вцепился в этого Чубайса? Формально упрек справедливый, но вот по сути без Чубайса не обойтись. (Единственное, в чем я согласен с Ельциным, это его знаменитый вывод: «Чубайс во всем виноват». Право, зря это открытие не воспринимается всерьез.) Хоть либеральная публика от него и не отрекалась, но всуе не поминает, чтобы лишний раз не напоминать о непосредственной связи вольных 90-х с безвольными нулевыми. Я вам больше скажу. Если Ходорковский окажется там, где они рассчитывают, Чубайс от нас никуда не денется — уж его «ампутинация» точно не коснется, если только не возвысит пуще прежнего. Следовательно, устами Чубайса глаголет сама либероидная мысль:

«Я считаю, что есть две катастрофические идеологии для России — коммунизм и фашизм. С одной — коммунизмом — мы разобрались и, думаю, необратимо. А фашизм — это реальная историческая катастрофа, и предотвращение ее — острейшая задача для власти. И для всех нас».

Звучит, вроде, убедительно. Не всякий заметит, что в этих рассуждениях не хватает важнейшего звена. Это ж когда, напомните, возникла в России угроза фашизма? Не при чубайсах ли? Не лучше ли заглянуть вглубь нашей  либеральной лавочки — где-то там и заложена катастрофа. А все прочие угрозы — лишь ее эманации. Представляете, какая победа ожидает нас в результате их диалектической борьбы?

Придут черные, предсказанные Стругацкими. Уже в пути…