Они пришли дать нам волю

Перед этим Дмитрий Анатольевич еще и наградил Михаила Сергеевича орденом — за демократию, понятно, а не за развал. Третьим в этой компании органично предстал император Александр II, приверженцем идей которого неожиданно оказался Медведев. И таким образом тема освобождения русского народа от оков многовекового рабства предстала перед нами в неком связном виде.

Но что-то мешает мне вдохновиться высоким идеалом предлагаемой свободы. Может быть, это именно сквозящее в ней высокомерие? Что касается императора — всенепременно, но как раз ему-то оно и простительно: голубая кровь, богопомазанный, а народ при нем и в самом деле был темноват…

Хотя, знаете, тоже ведь все относительно. С точки зрения насквозь либерального космополита, только рабская сущность русского мужика могла поднять его против такого просвещенного европейца, как Наполеон, который наверняка бы отменил крепостное право гораздо раньше, чем это смог самодержец российский. А по мне, так это был подлинно независимый русский дух — именно то, что по-русски называется волей. Такова была воля русского народа — дать по шапке цивилизатору Бонапарту. Волеизъявление, если говорить демократическим языком. Не против свободы, а против супостата заграничного.

А теперь остановимся подробнее на той воле, которую нам даруют и даруют уже полтора века, да все как-то без толку. Либералы вообще-то не любят это слово, но, снисходя до охлоса, объясняют тому буквально «на пальцах»: м ы типа «пришли дать вам волю», ну почти как Емелька ваш Пугачев. Но сколько народ не щурится, пытаясь разглядеть хоть что-то родное, видит лишь чужеземные какие-то кафтаны.

«Некоторые считают, что трагическая история нашей страны в ХХ веке явилась следствием удачной прививки свободы, что были правы скептики, считавшие великие реформы непригодными для народа России. Я придерживаюсь другой позиции», — заявил глава государства на Конференции «Великие реформы и модернизация России».

Знаете, я догадываюсь, почему президент Медведев почувствовал духовную близость с царем-освободителем.

«Свобода от страха, от унижений, от бедности, от болезней, свобода для всех — такова, на мой взгляд, и наша сегодняшняя цель развития».

Очень хорошо, достойно, но какой-то вековой тоской веет. Не закон нашей жизни всё это — закон, который нужно всемерно соблюдать, подтягивая до идеала, а всего лишь — цель, надо думать, весьма отдаленная. Опять перед нами — «светлая дорога», как минимум, на десятилетия, а чего вы хотите, в соответствии с задачей и путь! Но беда в том, что ускоряются наши цари только тогда, когда, вопреки народной самоотверженности, умудряются к полному стыдобищу проиграть какую-нибудь не великую войну. Вот и свет-Александр дал вольную, замаливая батюшкин крымский позор. Так ведь и то на таких кабальных  условиях, что воля стала горше прежней кабалы! Наверное, государь Александр Николаевич и не мог дать большего, но так и оценивать его благодеяние нужно соответствующе. Слабоват был царь-батюшка, не чета своему великому пращуру Петру Алексеевичу, не смог до конца перебороть алчный эгоизм аристократии ради процветания России. Не стоило бы равняться на этот пример, ох, не стоило бы — сразу ставится заниженная планка.

«Но Александр II как великий реформатор знал, что Россия должна встать в один ряд с другими европейскими государствами. Он понимал, что свобода ей нужна, что свобода России кровно необходима. Известны его слова: «Я слишком убежден в правоте возбужденного нами святого дела, чтобы кто-либо смог меня остановить».

Но я опять же вхожу в положение Медведева — вот ведь даже в таких благих — царственных помыслах досталось ему от Ореха! Антон Орехъ — это такой лихой комментатор с «Эха Москвы». Сам я его в тот раз не слышал, но вот как описывает свои незабвенные впечатления Амиэль Унгар в «Arutz Sheva» (Израиль):

«В споре между оптимистами и пессимистами, касающемся российской политической культуры, Орех на стороне пессимистов. Александр II, может, и отменил крепостное право, но «Россия остается страной рабов». Рабство достигло своего пика при коммунизме, а свобода проблеснула только через тонкую щелку в конце эпохи Горбачева и начале председательства Ельцина. «После этого граждане сделали ясный выбор между свободой и колбасой в пользу колбасы».

Ну и где та колбаса? Где колбаса за проданную свободу, я вас спрашиваю? Вот эта в мелкой нарезке, что ли, соевая, без мяса? Ну ты погляди, и тут надули!

Послушайте, господин Орех, даже если все именно так примитивно, как видится либералам (а они за 20 лет ничего нового не придумали, кроме трагикомической дилеммы «Свобода или колбаса»), это есть свободный выбор граждан нашей страны. И лично я никого бы не осуждал за выбор в пользу колбасы, особенно если альтернатива ей — свобода либералов чесать языки, между прочим, в данном случае — на радио, которое принадлежит Газпрому, то есть фактически государству. Интересно, каков тут выбор лично Ореха, я имею в виду — из предложенного им набора? Я так думаю, что и того, и другого в нем понемножку, но жить можно.

Вот не надо бы либералам-западникам своих персональных тараканов объявлять вестниками богов. Какая же это свобода, чтобы действовать строго по вашей указке? Это у вас такое понимание свободы — смотреть в рот западным учителям, а потому вас бесит, что собственная «чернь» не желает делать то же самое по отношению к вам…

Народ не всегда прав, это бывает, но народ надо уважать, даже если он не прав, а с этим у господ либералов очень большая проблема, пожалуй, даже неразрешимая. И не надо только передергивать (заранее слышу, как Орех раскалывается от праведного пафоса): даже если обманутый народ пойдет за преступными правителями, как это имело место в истории, остановить его можно, только если понимаешь, а понимать без любви невозможно. Точнее, будет вот такое понимание, как у наших либералов: раз нас не слушают, значит — это быдло. И редко кто из них усомнится: может быть, нас не слушают, потому что мы не так уж и правы?

А теперь вернемся к Горбачеву. От чего он нас освободил? От тоталитаризма? Ну да, наверное, но это так — попутно, да и не похоже, чтобы до конца. Первым делом он освободил нас от выбора. Подавляющее большинство ждало от него реформирования страны, а не отказа от социалистического пути. Теперь адвокаты последнего генсека утверждают, что у него и не могло получиться иначе, поскольку это и есть «свобода или колбаса» без вариантов. Однако части нашего общества как-то не пришлось разрываться — от олигархов, которым на халяву досталось всего в немереных количествах, до орехов с более скромным пакетом «все включено». Остальным — извините, закон джунглей — капитализм или смерть. Это и есть свобода. Да, буржуазная, да, жестковатая, но все остальное — колбаса, даже такая малосъедобная, какую нынешняя — далеко еще не демократическая — власть пытается скармливать покорно жующему народу, не желающему освобождаться.

А ведь в народе-то давно замечено, что хрен редьки не слаще. Что колбаса эта горькая, что свобода под орех. И это понимание ясное и простое — воля, пусть даже такая малая, но его собственная, а вот дарованная господами свобода — что зубы у того коня, на которого даже кочевой цыган не позарится. Вот вам и цена свободы, что от Александра Освободителя, что от Горби Гласного (М.С. на Горби не обижается), что… Не свободу отвергает русский народ, а тех, кто по-барски милует его  лоскутами от царских свобод.

«Нация — это живой организм, а не машина воспроизводства господствующих идей, — говорил Медведев на 150-ю годовщину кончины крепостного права. — Страна не может держаться на закрученных гайках».

Однако если гайки разболтать, страна разваливается — доказано Горбачевым. Может быть, попробовать скрепить ее пониманием собственного народа? Ибо если он почувствует, что его слышат, это и будет долгожданная воля. Воля народа России, а не кучки «свободомыслящих» под западную кальку…