В детстве я очень любила стихотворение про дядю Степу-милиционера. Позитивного такого сотрудника внутренних дел. Еще мне очень нравилось здороваться с нашим участковым — дядей Геной, потому что в ответ вместо «здравствуй» он всегда прикладывал руку к козырьку, и от этого я была просто в восторге.

Как это ни странно звучит, но с ребятами нашего шахтерского поселка мы часто, особенно в дни школьных каникул, бегали в детскую комнату милиции, открытую в одной из соседних двухэтажек. Это сейчас подобные учреждения — «страшилки», а тогда в ней было немыслимое количество игрушек, о которых мы могли только мечтать, — детские кроватки и коляски, ходячие куклы, яркие машины… Со всем этим богатством нам разрешали играть сколько угодно.

Простая и одновременно гениальная задумка в том и состояла, чтобы без лишнего нажима собрать нас всех в одном месте и чем-то занять, пока отцы под землей добывают «черное золото». 

Сотрудников милиции уважали, и ни одной некрасивой истории с их участием я не припомню.

За последние два десятилетия многое изменилось не в лучшую сторону, в том числе и в образе органов внутренних дел.

В конце девяностых сотрудники нашей редакции по очереди должны были ездить в издательство, следить за тем, как печатается завтрашний номер газеты, и подписывать его в свет. Дело происходило вечером и заканчивалось всегда по-разному. Мне в тот день не повезло многократно. Сначала затянулся процесс печати, и номер я подписала в свет лишь около десяти вечера, потом на полпути сломалась редакционная машина, и домой пришлось добираться самостоятельно.

Автобусы ходили как раз до десяти вечера, маршруток тогда просто не существовало, мороз крепчал, ветер продувал насквозь, на остановке я одна, а на часах — почти одиннадцать. В общем, безнадега. 

Тут подъезжает милицейская машина, солидный человек в форме, сидящий рядом с водителем, говорит: «Автобусов сегодня ведь больше не будет. Вам куда ехать? Садитесь, девушка, подвезем!» Я вообще никогда не сажусь в «чужие» машины, а тут изменила принципу: «Это же милиция!»

В салоне оказался еще один милиционер, и настроение  у всех троих «в форме» было отличное. Уж не знаю, что у них крутилось на уме, но очень скоро заметила — машина свернула не в ту сторону. Вместо того, чтобы кричать и возмущаться, достала из сумки свое главное оружие — свежий номер завтрашней газеты, где как раз была опубликована моя рубрика «Рады помочь» с фото и, как бы между прочим, говорю: «Вот, еду с дежурства. Подписывала газету в свет…»

Они сразу напряглись, изменили траекторию движения на правильную и за пять минут доставили меня домой. 

Этот случай посеял тогда в  душе первые ростки недоверия к милиции. А потом было много еще разных, более жестких историй. О них мне рассказывали предприниматели, рядовые граждане и работники прокуратуры, ведущие надзор за правомерностью действий сотрудников милиции.

Вот уже месяц в стране действует Закон «О полиции». Пока все по-прежнему, даже форма и вывески. Общество затаилось и ждет перемен. Я тоже их жду. Так хочется, как в детстве, не бояться милиционеров или полицейских и вновь начать их уважать. Чтобы они, как в песне к фильму «Улицы разбитых фонарей», хоть немного «были похожи на этих ребят» из сериала.