— Члены ГКЧП попытались предотвратить распад СССР. С этой точки зрения для меня они остаются государственниками, патриотами России, — говорит публицист Александр Ципко на страницах «Литературной газеты». — Но беда их состояла в том, что в августе 1991 года распад страны приобрел необратимый характер. Достаточно вспомнить, что Ельцин тогда уже заявил о приоритете законов РСФСР над общесоюзными.

Лично я думаю, что эти заявления так бы и остались пустыми декларациями, если бы не настроения людей. Судя по опросу «Левада-центра», только 8% россиян сегодня признаются, что решительно поддерживали ГКЧП. И это очень похоже на правду, даже, может быть, с некоторым преувеличением. Многим сегодня кажется, что надо было поддерживать ГКЧП, поэтому кого-то наверняка подводит память. Но тогда люди ждали нового, а путчисты явно тянули назад. Это было затмение коллективного сознания.

Хорошо схватил настрой той эпохи Михаил Делягин. Людям казалось, что давно привычные, как восход и заход солнца, достижения социализма никуда от них не денутся, а вот приобрести они могут многое. Как известно, что имеем, не храним… Но это было бы не такой фатальной ошибкой, если бы их к тому же еще жестоко не обманули. Скажи тогда Ельцин прямо, что мы отказываемся от социализма в пользу капитализма, и народ бы точно призадумался, куда же его тащат. Но ведь Ельцин по простоте душевной ничего от него и не скрывал, ибо еще и сам строитель не знал, чего там будет возводить. Власть его манила, и больше ничего. Но кто бы знал!

«Парадокс состоит в том, что члены ГКЧП проявили еще большую моральную слабость, чем Горбачев, которого они за эти самые качества и пытались сместить. У них тряслись руки», — обращает внимание Ципко.

О да, у Горбачева руки не тряслись. И знаете, почему? Да он сам все объяснит:

«Мне звонили, предупреждали: путч, путч. Но самое главное было — не довести до крови большой. И мы избежали. Гражданская война могла бы быть» (Утро.ru).

Ранее Михаил Горбачев успел поделиться воспоминаниями в интервью немецким СМИ: «Я думал, нужно быть идиотом, чтобы в такой момент пойти ва-банк, ведь сметет их самих. Но, к сожалению, это и правда были идиоты. А мы — полуидиоты, в том числе и я.(Скромно! — А.Д.) За все эти годы я был измотан, устал до предела. Но мне не нужно было уезжать в отпуск. Это было ошибкой».

Итак, что же вырисовывается?

Путч-путч! Какой еще путч — отпуск! Так и веет от этих слов липовым рапортом агента Клауса под диктовку Штирлица. Но если бы это был советский разведчик, мы бы не дождались возвращения дорогого Михаила Сергеевича из Фороса. А он вернулся — слегка смущенный, но свежий и загорелый…

Так крови он избегал, не знал или просто махнул на все рукой — устал? Что-то слишком часто меняет Горбачев показания. То ли склероз, то ли совесть нечиста. Боюсь, не то и даже не другое. Сергеич — человек болтливый, а потому рано или поздно все выболтает, просто нужно соединить в правильном порядке. Соединяем.

Знал он всё (звонили ему, оказывается, предупреждали!), но был уверен, что любой исход повернет в свою пользу. В свою, заметьте, а не страны. С этим же связаны и его сожаления о Ельцине, которого, по его словам, нужно было спровадить куда-нибудь подальше послом, ибо разыгранный вариант оказался наихудшим для Горбачева. Все-таки рекламировать пиццу на обожающем его Западе не было пределом его мечтаний. Он рассчитывал остаться хотя бы чем-то вроде Папы Римского для постсоветского пространства. Может быть, будущее СССР виделось ему чем-то вроде аморфного Британского Содружества, а свое — в образе английской королевы, формально его возглавляющей. Эта роль ему могла казаться вполне подходящей его натуре: весь мир его обожает и рукоплещет, а он, осененный ореолом преобразователя, произносит многочасовые речи — так, ни о чем, но очень поучительные. И никаких идеалов, помилуй бог! Вот сегодня он уже симпатизирует… «Правому делу» (это бывший коммунистический-то генсек!), но при этом удивительным образом сохранил замашки старого партократа, делая замечание миллиардеру Прохорову за личную нескромность: докатилось-таки его «новое мышление» до плюрализма сознания!

А про возможность гражданской войны Горбачев вспомнил, чтобы героизма придать своему трусливому Форосскому сидению — слыхали? — «МЫ избежали». Да не избегал он, а сбегал — подальше от заварухи. В общем, неважный достался Родине руководитель именно тогда, когда ей требовался подлинный лидер. История посылает таких изредка, чтобы они сделали не только все возможное, но и невозможное для спасения Отчизны. Не тот случай.

Сегодня, по опросу, 43% респондентов уверены, что президент СССР Михаил Горбачев в те дни «растерялся и выпустил власть из рук». 20% оправдывают его поведение, утверждая, что он был заложником в Форосе и ничего не мог сделать, а некоторые даже полагают, что он был на стороне ГКЧП (11%).

Все правы отчасти. Неизвестно только, как это правильнее распределить в процентном отношении, да и нужно ли?

«Лишь 10% россиян по-прежнему считают подавление августовского путча 1991 года победой демократии, покончившей с властью КПСС», — пишет «Газета.ру». Наверное, еще какая-то часть уверена, что все беды – только оттого, что ее как раз не добили. Но это уже не самодовольная близорукость, а обычная антикоммунистическая паранойя.

«В 1991 году всем стало понятно, что Советский Союз в том виде, в котором он существовал, дальше жить не может», — оценивает pravda.ru.

Но на какой же тогда вид надеялся ГКЧП?

Ципко: «Надо еще заметить, что руководители печально знаменитого комитета пытались спасти страну, а не социалистическую систему. Я хорошо знал покойного советского премьера Валентина Павлова. Не верил он ни в какие преимущества социалистической системы, был рыночником и реформатором».

Во-во, народ это сразу почувствовал, а после павловской денежной реформы утвердился в мысли, что Павлов — это жулик, точнее даже — олицетворение жульнической системы. Увы, никто и подумать не мог, что советский жулик и в подметки не годится настоящему капиталистическому. Но пока же вид Павлова, заседающего в комитете спасения, только пугал народ и отталкивал. А старый комсомолец Янаев, чьи руки-то особенно и тряслись, просто ввергал в уныние: ясно же, что ничего нового мы уж точно из этих рук не получим. Кто ж знал тогда, что в этих руках еще оставалась привязанность к долгу и ответственность за страну. У либеральных реформаторов потом руки уже не тряслись, когда они кромсали по живому, исповедуя лютый социал-дарвинизм.

Но беда в том, что с поражением ГКЧП восторжествовала идеология распада. И не только территориального. Все распадается — от морали и нравственности до ветшающей материально-технической базы, оставшейся от разрушенной державы.

Вот потому и нет у нас национальной идеи, что все созидательные силы, которые еще имеет Россия, брошены лишь на противодействие этому тотальному распаду. У ГКЧП остановить его не получилось…