Средства массовой информации об аварии рассказывают, но как-то отстраненно. Показывают московских начальников, дают комментарии из Москвы. Но собственно о ситуации на шахте информации минимум. Выходные, журналисты отдыхают? Или все же редакторы решили, что тема не настолько актуальная, чтобы уделять ей слишком много внимания? Погибших – меньше ста (хотя, можно подумать, сорок человек – мало), национальный траур не объявляют…
Другое дело – социальные сети. Точнее, социальные сети шахтерских городов. Они словно взорвались! Пользователи репостят картинки с соболезнованиями, пишут слова сочувствия… Люди прекрасно понимают, что значит работать в шахте, провожать в шахту своих родных и близких. Наверное, нет в шахтерских краях человека, который бы не знал семьи погибшего в шахте горняка. Опасная, сложная, рискованная работа, где угроза жизни и безопасности есть постоянно.
А вред здоровью? Здоровыми из шахты на пенсию не уходят… Недавно довелось услышать рассказ об одном из передовиков-бригадиров еще советского времени, чье имя гремело по всему Советскому Союзу. Когда он замечал кого-то у себя в бригаде в респираторе (который положен по всем инструкциям), то интересовался: «до пенсии дожить хочешь, внуков понянчить?» И выгонял из бригады. Работали на износ, а в респираторе лопатой много не покидаешь. Мешает респиратор, не те с ним показатели…
Сейчас заработки у шахтеров совсем не те, что были в Советском Союзе. Зарплата не то что не самая высокая – порой и совсем невысокая. И платят ее не всегда вовремя – как происходит в обанкротившихся предприятиях. Но горняки продолжают работать, потому что там, под землей, для них все ясно. Они умеют давать уголь на-гора, они – мастера своего дела. А идти охранником в магазин – не для них. Да и что охранять, если некому будет производить и не за что покупать?
Так и трудятся шахтеры – рискуя жизнью, получая не очень большие деньги, быстро растрачивая здоровье. Для того, чтобы в наших домах было тепло, для того, чтобы работала промышленность. Но рынок, рыночные отношения показывают – такой уголь, как в российском Донбассе, добывать невыгодно. Залегает он глубоко, пласты не слишком толстые, а что качество хорошее… Не надо! Пусть в деревнях топят «курным» углем из Кузбасса. Там его добывают в разрезах и на толстых пластах, себестоимость гораздо ниже. А российский Донбасс в рынок в большинстве своем не вписался.
Нужно ли поддерживать обанкротившиеся частные предприятия, или уголь все-таки проще привезти из Кузбасса? Вопрос государственный, однозначный ответ на него дать сложно. Но вот то, что производство нужно развивать, сомнения не вызывает. И, значит, всяческие преимущества должен иметь человек труда, тот, кто производит материальные блага, а не занимается их распределением.
Пока, к сожалению, представители «креативного класса» как-то стыдливо обходят шахтерскую тему, шахтерские трагедии. Погибли люди, жаль, но чем они, вообще говоря, там, под землей, занимались? Сложно сказать. То ли дело, когда упал самолет – на самолете «креативщики» часто летают. А в шахте, поди, ни разу и не были. В лучшем случае – в шахтерском музее.
Думаю, все-таки нужно менять государственную идеологию, если не вырабатывать ее заново. Заявлять ценность рабочих профессий. Стимулировать развитие производства и поощрять людей труда. Ориентирами, примером для подражания должны быть не бездельные участники реалити-шоу, а люди, приносящие пользу. Их трагедии – наши общие трагедии. А с правильными приоритетами и жизнь будет разумнее и лучше, и горя меньше.
. 
