Может ли ветер перемен давать ток?

Инициирует закрытие Новочеркасской ГРЭС ее собственник – родившееся на гребне чубайсовских реформ ПАО «ОГК-2», оптовая генерирующая компания, чьим контрольным пакетом акций владеет газпромовская «дочка» – ООО «Газпром энергохолдинг». В качестве причины называются ежегодные многомиллиардные убытки станции. Ожидается, что к 2020 году их сумма может достичь 20 млрд рублей. Именно «нерентабельностью» и продиктованы ликвидаторские намерения ОГК-2.

Однако тут нелишне задаться вопросом об истоках такой нерентабельности. Является ли она следствием неумелого менеджмента или же причины надо искать вне пределов станции? Скажем, в том беспомощном состоянии, в котором у нас сегодня пребывает угольная отрасль. В чем, кстати говоря, тоже оставлен чубайсовский след. Результатом реформ 90-х годов – читай, развала отрасли – стала экономическая нелепица в виде завоза на ГРЭС угля из Кузбасса при наличии своих запасов буквально под боком. Антипример, вошедший в современные учебники экономики... Массовое закрытие шахт Восточного Донбасса привело к удорожанию черного золота. Приемлемого по цене угля не стало – отсюда и «нерентабельность» Новочеркасской ГРЭС. Потому что именно уголь составляет основную статью ее расходов.

Так, может, есть смысл бороться с причиной явления, а не со следствием? В конце концов, рентабельность – показатель, которым можно и нужно управлять. Для начала возродить донскую угольную отрасль, о чем уже усиленно говорят. А кроме разговоров, можно, скажем, снизить акцизы на добываемый уголь. Создать систему налоговых льгот для возрождаемых угледобывающих предприятий. Все это возможно при развитии ТОСЭР – территорий опережающего социально-экономического развития. У нас их три, и все три расположены в Восточном Донбассе. И строительство там новых современных шахт оказывается весьма кстати. Тем более что в прогнозе социально-экономического развития области прописан более чем 8-процентный рост добычи угля.

В таких условиях едва ли столь остро будет стоять вопрос о закрытии Новочеркасской ГРЭС. Нелогично в одном и том же прогнозе говорить о росте угледобычи и одновременно прописывать закрытие одного из основных потребителей угля. Очевидно, что любое работающее предприятие – это всегда лучше и полезнее для региона, чем по той или иной причине заброшенное. И по социальным резонам: все-таки три тысячи человек как-то придется трудоустраивать, а это серьезнейшая проблема. И по экономическим: электроэнергия – такой товар, что всегда в цене. И если ее производство вдруг оказывается нерентабельным, то следует искать промахи в избранном курсе промышленного развития. 

А теперь – о ветрах в буквальном смысле. В донском минпроме сегодня говорят о ветроэнергетике как действенной замене тепловых электростанций. При всем понимании необходимости развивать генерацию на основе возобновляемых источников энергии приравнять поле ветряков к станции мощностью 2258 мегаватт пока некорректно. Масштабы предприятий и их цели несопоставимы. Пока ветроэнергетика носит во многом вспомогательный характер. 

Ну, и слабо просчитаны социальные последствия закрытия главной тепловой электростанции региона. Предложения переезда массы работников в другие места, к тем же ветровым полям, помимо прочего, не учитывают менталитета наших людей. А примеры того, что происходит с территорией, когда закрывается системообразующее предприятие, нам тот же Восточный Донбасс поставил в свое время в избытке. Достаточно вспомнить, что стало с Новошахтинском или с Красным Сулином.

Однако сегодня есть по крайней мере два обстоятельства, позволяющие надеяться на адекватное решение проблемы. Во-первых, на самой ГРЭС не скрывают, что о полном закрытии станции речь по большому счету не идет. Ее новый, 9-й энергоблок выключать не планируется. А поскольку конфигурация станции не предусматривает работу на одном блоке, то есть надежда, что в строю их останется как минимум два.

А еще на заседании парламентского комитета по экономике прозвучала информация о том, что удалось на целых три года отсрочить наступление радикальных перемен на Новочеркасской ГРЭС. И теперь вместо 2021 года судьба ее будет решаться в 2024 году. Следовательно, у властей есть время, чтобы подумать и верно сложить нынешний энергетический пазл.