Как нелепая экспедиция «Челюскина» превратилась в героическую эпопею.
Не путайте лейтенанта с академиком!
Помните незабвенного Остапа Ибрагимовича Бендера, который в уездном городке представлялся сыном лейтенанта Шмидта, чтобы выудить у председателя исполкома некоторую сумму на пропитание? А что-нибудь об этом самом Шмидте знаете? Ага, то-то и оно. Старшее, я бы сказал даже, древнее поколение смутно помнит какое-то там восстание 1905 года в Севастополе на крейсере «Очаков». Руководил бунтом лейтенант Пётр Шмидт – фигура крайне любопытная, но уж никак не походившая на революционного героя: человек, подверженный истерии и нервным припадкам, несколько раз списанный с флота, женившийся на проститутке и растративший 2 500 рублей казённых денег, желавший отделить Юг России от Империи (что, как мы знаем, на сегодня в некотором смысле сбылось).
Но я хочу поговорить о другом Шмидте – не о Петре Петровиче, а об Отто Юльевиче. Дело в том, что на этой неделе мы отметили годовщину завершения операции по спасению челюскинцев в Арктике – событие это случилось 13 апреля 1934 года и стало всесоюзным торжеством. Правда, сегодня северную навигацию ледокола «Челюскин» часто называют пропагандистской авантюрой, не имевшей практического смысла.
Это не совсем справедливо. СССР в 1930-е годы приступил к освоению побережья Ледовитого океана. Здесь создавались морские и авиационные базы, метеостанции и т.д. Доставлять технику и всё необходимое для полярников удобнее и экономичнее было водным путём. Чтобы доказать, что это возможно за одну короткую навигацию, академик Отто Шмидт решил пройти Северный морской путь от Мурманска до Владивостока.
В 1932 году академик прошёл путь от Европы до Чукотки за летнюю навигацию на ледоколе «Александр Сибиряков». 12 декабря 1932 года Шмидт возвратился в Москву после успешного завершения похода.
Под впечатлением этого события 17 декабря Совет Народных Комиссаров СССР принимает решение об организации нового учреждения – Главного управления Северного морского пути. Начальником Главсевморпути Совнарком назначил Шмидта.
Шмидт и будущий капитан «Челюскина» Владимир Воронин хотели осуществить экспедицию на судне ледокольного типа. Но, в отличие от «Сибирякова», корабль должен был обладать большим тоннажем.
Такого судна в стране не было. Решили отправить в плавание пароход «Лена», который достраивался по заказу Совторгфлота в Копенгагене на верфи датской фирмы «Бурмейстер и Вайн». В ходе строительства датчане внесли много изменений, и в итоге комиссия советских специалистов констатировала: «Лена» непригодна для ледового плавания. Воронин наотрез отказался от должности капитана. Лишь многолетние добрые отношения со Шмидтом заставили его изменить решение, и экспедиция под предводительством Шмидта 14 июля 1933 года вышла из порта Мурманск в порт Владивосток.
От Лашминаля до Челнальдины
Однако беззащитность «Челюскина» перед льдами стала ясной уже 13 августа в Карском море. Несчастный «ледокол» первого экзамена не выдержал: в Восточно-Сибирском море под ударами льдов пароход получил вмятины по правому и левому борту. Усилилась течь. Не спасла даже временная поддержка ледокола «Красин». 13 февраля 1934 года «Челюскин» раздавило льдами в Чукотском море.
Шмидт и Воронин сумели организовать эвакуацию людей на льдину, 104 члена экипажа разбили палатки, наладили радиосвязь с Большой Землёй и два месяца ждали спасения. Помогло челюскинцам то, что пароход был забит под завязку всем необходимым, вплоть до примусных иголок.
Когда люди оказались на льду, была образована правительственная комиссия по спасению челюскинцев под руководством заместителя Председателя Совнаркома Валериана Куйбышева. Хотя в возможность спасения полярников многие не верили, особенно западные СМИ. Датская газета «Политикен» опубликовала некролог, похоронив Шмидта при жизни.
Однако на выручку экспедиции были брошены ледоколы и несколько групп самолётов: два «АНТ-4» с пилотами Анатолием Ляпидевским и Анатолием Чернявским и «У-2» с Евгением Конкиным; лётчики полка разведчиков Особой Краснознаменной Дальневосточной армии во главе с Николаем Каманиным; экипажи Виктора Галышева, Ивана Доронина и Михаила Водопьянова; резервная группа пилотов — Сигизмунда Леваневского и Маврикия Слепнева. Всего в операции по спасению челюскинцев участвовали 20 самолётов.
Спасательная экспедиция выполнила поставленную задачу. 5 марта 1934 года Анатолий Ляпидевский со своим экипажем вывез из лагеря Шмидта 12 человек. За три полёта спас 10 челюскинцев Михаил Водопьянов, двоих – Иван Доронин, шестерых – Маврикий Слепнёв… Больше всего спасённых на счету Николая Каманина с Василием Молоковым: с 7 по 13 апреля они за 9 рейсов вывезли из лагеря соответственно 34 и 39 полярников.
Эпопея со спасением челюскинцев завершилась 13 апреля 1934 года.
За походом «Челюскина», его крахом и спасением экипажа следил весь мир. Новорождённым стали давать новые экзотические имена: Чельнальдин и Чельнальдина («челюскинец на льдине»), Лашминаль («Лагерь Шмидта на льдине»), Оюшменальд («Отто Юльевич Шмидт на льдине»)… В честь подвига спасателей 16 апреля 1934 года была учреждена высшая степень отличия СССР – звание Героя Советского Союза, которое получили семеро лётчиков: М. Водопьянов, И. Доронин, Н. Каманин, С. Леваневский, А. Ляпидевский, В. Молоков и М. Слепнев. Вручение наград состоялось 23 июня 1934 года в Кремле.
Всех участников экспедиции наградили орденом Красной Звезды «за исключительное мужество, организованность и дисциплинированность, проявленные отрядом полярников во льдах Ледовитого океана».
В центре Ленинграда, перед Казанским собором, был построен из снега и льда макет лагеря челюскинцев. В Георгиевском зале Кремля Сталин устроил приём в честь полярников. Республика Советов ликовала.
Шмидт сидит на льдине, как шухер на малине
Казалось бы, «да здравствует УРА!». Так нет же ж! Народ дал свою оценку челюскинскому безобразию, которое отличалось немыслимой и нелепой бесшабашностью. Мало того, что пароход не соответствовал требованиям для плаванья среди льдов: несмотря на явный риск, на борту оказалось десять женщин и даже ребёнок – годовалая Алла Буйко. А геодезист Василий Васильев и вовсе прихватил жену Доротею, находящуюся на последнем месяце беременности, и в Карском море женщина разродилась девочкой!
Если целью «Челюскина» было пройти Северный морской путь за короткую морскую навигацию, следует признать, что эта задача выполнялась странным образом. Во-первых, пароход был готов к плаванию на месяц позже, чем ожидалось, и времени для сборов не оставалось. На них отводилось лишь две недели. Понятно, такой аврал не пошёл на пользу делу.
Во-вторых, вместо того чтобы пройти путь как можно быстрее, плавание растягивали, замедляли. Помимо прохода в одну навигацию Северным морским путем, ставились и «попутные» задачи. Например, «стать глазами и ушами советской науки». На учёных возлагались самые разные работы – измерения глубин, попутная морская опись берегов с шлюпочными промерами глубин в бухтах, куда зайдет экспедиция, поиски знаменитых мифических земель Санникова и Андреева, биологические исследования и прочее. Эта непродуманность и привела к печальным результатам, которые власть превратила в героическое торжество социализма.
Естественной здоровой реакцией на пропагандистскую трескотню и истерию стало фольклорное творчество низов. Пиком народного творчества стала «Челюскинская Мурка» – переделка известной блатной песни в духе полярной эпопеи спасения.
Александр Войлошников в мемуарах «Пятая печать» пишет о песенке на манер блатной «Мурки» про челюскинцев, «которые умудрились утопить современный железный пароход «ледокольного типа» там, где мои предки – сибирские казаки – ходили на парусных крошечных деревянных судёнышках – стругах и кочах, – не считая себя при этом героями. Теперь, после гибели Челюскина, про тех антисоветских казаков, освоивших Ледовитый океан и Америку, запрещают говорить. Но и в наше время – время угрюмого единодушия – нашёлся весёлый человек, – сочинил насмешливую песенку про недотёп челюскинцев на мотив «Мурки». И сколько бы ни было вездесущих сексотов, а эту песенку, которая начинается словами: «Капитан Воронин корабль проворонил…», – запела вся страна!»
Светлана и Георгий Хазагеровы («Знамя», 2005) связывают возникновение издевательской песенки с Леонидом Утёсовым:
«Леониду Утесову простили спетый со сцены куплет:
Здравствуй, Ляпидевский, здравствуй, Леваневский,
Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай.
Вы зашухарили, “Челюскин” потопили,
А теперь монету получай».
И в страшном сне нельзя представить, чтобы подобные куплеты в 30-е годы могли звучать со сцены – даже в исполнении популярного Утёсова. Конечно, таких куплетов Леонид Осипович (по крайней мере, публично) не исполнял. Авторы запутались в знаменитой истории с приёмом челюскинцев, который устроил в Георгиевском зале Кремля Сталин. Некоторые исследователи утверждают, что именно там по личной просьбе вождя Утёсов исполнил популярную блатную песню «С одесского кичмана».
И всё же на приёме челюскинцев в июле 1934 года действительно прозвучал куплет «Челюскинской Мурки»! Только спел его не Утёсов, а поэт Павел Васильев, которому дал рекомендацию в Союз писателей СССР сам Максим Горький. Характер у Васильева был непростой. Парень любил выпить, устраивал громкие скандалы… В 1932 году он был осуждён по делу «Сибирской бригады» – литераторов, которые якобы провозглашали создание независимой белой Сибири и продвигали культ Колчака. В 1934 году против Васильева развернулась кампания травли: его обвиняли в пьянстве, хулиганстве, белогвардейщине и защите кулачества. Некоторые связывают начало этой травли как раз с «челюскинской Муркой».
В своей книге «Возмездие» Николай Кузьмин рассказывает, что после дела «Сибирской бригады» глава комиссии по спасению челюскинцев Валериан Куйбышев, земляк Васильева, опекавший поэта, устроил так, что тот оказался в числе приглашённых в Кремль. Павел должен был прочесть на торжестве в честь спасённых челюскинцев свои стихи и обратить на себя внимание Сталина. О том, что произошло в Кремле, Кузьмин повествует так:
«Васильев, поднявшись на невысокую эстраду, не придумал ничего лучше, как заорать во всю глотку на мотив «Мурки»:
Здравствуй, Леваневский, здравствуй Ляпидевский,
Здравствуй, Водопьянов, и прощай!
Вы зашухарили. «Челюскин» потопили.
А теперь червонцы получай!
Зал замер в шоковом оцепенении. Установилась глубокая тишина.
Алексей Максимович Горький, при всей своей выдержке, кипел от негодования. Нашёл же где! Ах, черти драповые!..».
В статье, помещённой в «Правде», Алексей Максимович сурово заговорил о гнилых нравах литературного «кабачка имени Герцена» (намекая на известный писательский ресторан). И вынес свой жёсткий приговор: «Расстояние от хулиганства до фашизма короче воробьиного носа».
В 1935 году поэт был осуждён за «злостное хулиганство», а 15 июля 1937 года расстрелян за подготовку «покушения на Сталина».
А «Челюскинская Мурка» приобрела бешеную популярность в 30-е годы. Часть её строк мгновенно разошлась на поговорки: «Денежки в кармане, рожа на экране», «Капитан Воронин судно проворонил», «Шмидт сидит на льдине, как шухер на малине»…
И до сих пор отголоски этой песенки долетают до нас. Помните колыбельную медведицы из мультфильма об Умке:
Мы плывём на льдине,
Как на бригантине…
Так что – «Здравствуй, моя Умка, здравствуй, дорогая…».
«Челюскинская Мурка»
Здравствуй, Леваневский, здравствуй, Ляпидевский,
Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай!
Капитан Воронин судно проворонил,
А теперь червонцы получай!
Вы зашухарили, “Челюскин” потопили,
А теперь монету получай.
Шмидт сидит на льдине,
Словно на «малине»,
И качает сивой бородой.
Если бы не Мишка, Мишка Водопьянов, –
Припухать на льдине нам с тобой!
Если бы не Мишка, Мишка Водопьянов,
Не видать бы вам родной Москвы!
Плавали б на льдине, как в своей «малине»,
По-медвежьи выли от тоски.
Вы теперь герои. Словно пчелы в рое,
Собрались в родимой стороне.
Деньги получили, в Крым все укатили,
А "Челюскин" плавает на дне.
В Крым все укатили, деньги получили
За свои великие дела.
Денежки в кармане, рожа на экране –
Вот что экспедиция дала.