Ирине приносят банановую кожуру знакомые. Ей самой до смерти надоело есть бананы. А что делать? Банановую кожуру приходится сушить и сушить. Она — хит сезона.

Ирина Фирсова использует банановую кожуру для… украшения корней. Сначала едет на левый берег Дона. Накопает там корней. А потом дома начинает делать из них подсвечники, панно. Корни, которым нельзя изменить форму, не любит. Больше ей нравится работать с гибким материалом. Особенно для этого подходит корень клиновидного ясеня. Корни украшаются природными материалами: ракушками, камешками, семенами, даже кукурузными рыльцами.  В конце изделия вскрываются лаком.

— Их можно легко поместить под струю воды, — рассказывает Ирина, — и ничего с ними не станется. Эти поделки вообще долговечные и прочные. Когда у меня спрашивают, можно ли их взять для подарка за рубеж, я делаю вот так.

Ирина берет панно за, казалось бы, хрупкий корень и вертит им. Корень не ломается и принимает исходную форму.

С обеда Ирина стоит в парке, пока не придет вечер, а все остальное время ездит за корнями, изготавливает композиции дома. Говорит, спит по 4-5 часов, потому что творчество «мешает»: постоянно в голову приходят новые идеи, и нужно их сразу же реализовывать. Загружает себя так Ирина еще и потому, что хочет больше заработать.

— С 45 лет я жить и начала, — рассказывает. — Деньги сегодня решают почти все, я это чувствую, стараюсь зарабатывать, но даже в самые тяжелые времена никогда не халтурила. Много работаю, потому что это дело мне близко, и поэтому у меня крайне высокая работоспособность. Меня здесь встретил сокурсник как-то, уверенно сказал, что я не замужем.  Удивилась его познаниям. Он же объяснил все очень просто: какой муж будет это терпеть? — и указал на мои панно. Сама понимаю: никакой. Я же все время только своими корешками занята, но нисколько об этом не жалею. Садясь за работу, я забываю о том, что на кухне стоит молоко, что телефон отключили. Я живу в гармонии с собой: мне нравится безумно это дело, и оно востребовано людьми. Бог всю жизнь, наверное, меня к этому вел.

У Ирины есть дочь, была работа актрисы в театре, но корни оказались ближе.

— Дочь выросла. С театром не сложилось, потому что я не поверила до конца в себя. А это главное. Уже проверено. У меня теперь такой девиз по жизни: «Все получится». Нужно только взяться. Когда спрашивают: а какие работы вы выполняете? Я отвечаю: любые. Потому что знаю, если не отступать — все получится. Спасуешь — результат будет отрицательный.

О том, что ушла из театра, Ирина не жалеет. Говорит, не может кому-то подчиняться, а в театре приходилось. Теперь же она абсолютно свободна как в художественных решениях, так и в организации рабочего времени.

А начинала Ирина с икебаны. Делала композиции из искусственных цветов. Брала обычные пластиковые крышки для банок. Обматывала их зеленым целлофаном. Втыкала туда цветы. Потом ходила по центральному рынку с подносом и предлагала за символическую плату.

— Это было тяжелейшее время — 90-е годы, — вспоминает художница, — я в долгах была как в шелках. А занималась этим, представляете?.. Нравилось мне это просто. И все-таки икебана — не мое. Я постоянно была в поиске… А однажды мы поехали на Дон отдыхать. Я потянула за корешок, он торчал из земли. Вытащила и обомлела: какая красота!..

Ирина потом еще долго занималась икебаной. Не могла сразу на корни перейти, должно было пройти какое-то время. Очень быстрая, Ирина считает, что хорошо работать может только медленно. Точнее, идеи она долго вынашивает. Корни и коряги у нее могут по три года лежать, а она будет просто каждое утро и вечер их видеть, но потом ее обязательно осенит. Художница никогда не представляет, каким будет конечный результат, каждый раз она к нему идет словно на ощупь.

— Природа-то никогда не подводит, — говорит Ирина, — а у меня материал только природный. Только увидеть в нем красоту нужно. Это главное. Сколько людей моим делом заняться пытались? Согнут корень, лаком вскроют. Согнутый корень выходит и все, а красоты в нем нет. Я о каких-то возвышенных материях не думаю, делаю так, как нравится, как чувствую, а потом подходят люди иногда и говорят: «У вас философские работы». Однажды мужчина купил у меня работу и восторженно прижал к себе: «Это же инь и ян — женское и мужское начало!» И, довольный, ушел. Я и приблизительно о восточной философии не думала, когда работу делала. Но видит человек в двух корнях мужское и женское начало, и прекрасно! Главное — людям нравится.