А вот тема: «Как ЕС воспринимает сегодня  Большого Соседа, и каковы перспективы нашего сотрудничества» — не «уличная», а «кабинетная», может быть, немного скучноватая. Но в этом вопросе стоит разобраться даже тем, кто пока в Европу и не собирается. Потому что от того, как будут складываться наши отношения с ЕС, зависят и темпы развития российской экономики, и в какой-то мере, защита наших прав, в чем в России, к сожалению, нуждается гораздо больше людей, чем в ЕС. 

Нам что ЕС, что Луна на небе

Еще в Москве, во время встречи с главой Представительства ЕС в России Фернандо Валенсуэлой, мы услышали от него, что о Европейском Союзе говорят чаще всего те, кто выдает о нем поверхностные суждения, и почему-то молчат те, кто должен был бы об этом говорить. Мне совсем не хочется, чтобы, прочитав мои дневники, кто-то сказал, что я как раз отношусь к тем, первым. Небольшой блиц-опрос перед поездкой показал: познания многих наших сограждан относительно ЕС не распространяются дальше того, что он оказывает помощь европейским странам во время кризиса. Некоторые, явно путая Европейский Союз и Совет Европы (членом которого является Россия), уверены, что у ЕС есть Европейский суд по правам человека, куда обращаются все обиженные россияне.

При этом многие уверены, что ЕС беспардонно пытается навязать России свои правила торговли, которые нам вообще не подходят: здесь «куча мала» с нашей многолетней эпопеей вступления во Всемирную торговую организацию — ВТО. К тому же «они» — это Европа, а «мы» — по большей части, Азия. В общем, большинству рядовых россиян в глубинке одинаково, что стратегия ЕС, что освоение Луны. Типа, нам бы зарплату побольше, чтобы коммуналку заплатить.

Но я почти не удивилась, когда узнала, что многие американцы думают: ЕС — это то же самое, что их штаты. А почти 80 процентов европейцев совершенно не понимают, как работает система Евросоюза, хотя при этом дают ей положительную оценку.

У ростовчан отложился в памяти прошлогодний саммит ЕС, который состоялся 31 мая — 1 июня на Дону. Тогда южная столица стала местом 25-й по счету встречи руководителей России и ЕС и первой, на которую высшие европейские чиновники приехали после ратификации Лиссабонского договора, ставшего своеобразной конституцией объединенной Европы. Президент России Дмитрий Медведев принимал в Ростове президента  Европейского Союза Хермана ван Ромпея и председателя Европейской комиссии Жозе Мануэля Баррозу. На ростовском саммите в центре внимания была инициатива партнерства для модернизации между Россией и ЕС и предложение Дмитрия Медведева — о подписании нового договора о европейской безопасности. Рассмотрели также варианты противодействия мировому кризису. А что ему — ЕС — остается делать? Ведь он — тот же локомотив, который тащит в «светлое будущее» страны, которые уже вступили в сообщество. Кстати, те, что были приняты в числе последних, далеко не во всем критериям ЕС соответствуют, их приходится подтягивать до нужного уровня, что весьма затратно. Серьезных финансовых вливаний требуют и те страны, которые  влияют на стабильность в регионах, за которые ЕС несет моральную ответственность. Ну чем не наш «Союз нерушимый республик свободных», тянувший на себе еще и так называемые «страны, которые боролись против капитализма»? В общем-то, Европейскому Союзу и всему, что связано с его деятельностью, можно было бы дать простое лаконичное определение: тихая революция, в ходе которой объединяются силы разных государств. В Брюсселе как в столице Евросоюза есть демократически избранный парламент. За почти 50 лет существования ЕС стал самым большим торговым блоком, инвестором и получателем инвестиций. ВВП Евросоюза на душу населения на порядок больше, чем в США и Китае. В свое время три четверти европейского бюджета были потрачены на нужды сельского хозяйства, на региональную политику, чтобы поднять уровень жизни менее благополучных стран. Фактически идет массовый трансферт финансов из богатых регионов в бедные.

Сегодня финансовые вливания от ЕС нужны Португалии, придется этой стране дать  денег на выход из кризиса, а там — Испания на подходе, у которой тоже плохи дела. А на ком все расходы? Самые экономически крепкие: Германия, которая делает вложений больше  всех в ЕС, затем — Франция. И те от чрезмерных нагрузок дрогнули, предложили непопулярные меры и получили протест 24 марта в день открытия саммита в Брюсселе. Правда, за все отдувались три десятка полицейских на улице Луа в центре Брюсселя. Вполне по-европейски — и демократично, и бескровно.

«До Европы — один клик»?

Значок с таким утверждением, а не с вопросом, очень популярен среди гостей Брюсселя. Действительно, виртуально Европа близка и доступна. Всякий желающий может сегодня почерпнуть всю необходимую информацию о ЕС, о странах, входящих в Союз, в Интернете. Набрал адрес — и путешествуй с помощью Google по ее городам и даже улицам. Купил путевку — и проехал на автобусе сразу по семи странам — вполне достаточно, чтобы иметь о Европе общее представление. Но, на мой взгляд, нам всем очень важно понять: почему каждый из нас в отдельности — «как турист», задающий вопросы, — воспринимается совершенно нормально и доброжелательно. Но вот Россия — богатая и сильная страна, у которой много земли, нефти и газа, рассматривается как Большой Сосед, с которым надо держать ухо востро, быть всегда начеку и, главное, как можно меньше от него зависеть. Мы это уловили в высказываниях многих экспертов, с которыми довелось встречаться. Особенно четко непримиримость с позицией России проявилась во время дискуссии по так называемому «третьему энергетическому пакету», о чем расскажу в следующем материале. Сегодня и тем же экспертам ЕС, и многим даже продвинутым европейцам — тем, что сидят в парламенте и в кабинетах чиновников, приходится объяснять, что мы — не СССР, что Россия — другая страна. Да, у нас есть серьезные проблемы. Но мы о них не просто знаем: мы говорим и пишем открыто. И часто наши комментарии по поводу коррупции, по поводу нарушения прав человека ставили собеседников в тупик: трудно спорить с оппонентом, который с тобой частично согласен. Главное в другом: какой хочет видеть нас Европа? Какие мы есть сегодня? Какими мы будем завтра?

И корень многих разногласий в том, что в России, по мнению европейцев, не соблюдаются главные принципы, основы, на которых держится вся внешняя и внутренняя политика 27 объединившихся в ЕС стран. Об этом говорил эксперт ЕС — старший научный сотрудник Центра европейских политических исследований Майкл Эмерсон. Он много лет жил в России и тоже писал своеобразные дневники, фиксируя все изменения отношений между Россией и Европейским Союзом.

Сегодня, по его мнению, барометр показывает «ясно». А в перспективе сработает образовательный аспект: в Европе в 30 тысячах высших школ обучаются студенты из России. Так что будущая элита страны, скорее всего, уже испытала влияние Европы.

Слушая умудренного опытом человека, который в августе 1991 года был в Москве и своими глазами видел происходящее, я подумала, что он, вполне возможно, не все правильно про нас понял. За двадцать лет, прошедших с того времени, мы строили вертикаль власти, а Европа — горизонталь. И «элита, испытавшая влияние Европы», вряд ли сможет в ближайшее время что-то изменить в нашей властной системе, в которую, как в невидимую стену, упирается решение многих экономических проблем, ратификация вполне конкретных договоров. «Красный флаг» в руках наших недоброжелателей — проблемы защиты прав человека, коррупция. И России не просто высказываются претензии, но и счета выставляются по полной программе: не ликвидируете коррупцию, будете нарушать права человека — мы вам не откроем безвизовый режим. Это, конечно же, гипербола, приведенная исключительно для того, чтобы легче было понять суть разногласий, которых немало, и подходы к ним. Как говорится, у кого — хлеб черствый, у кого — жемчуг мелкий. Кстати, в ЕС о правах человека более других пекутся богатые северные страны. видимо, они могут себе это позволить.

Какой мерой мерить

Много лет чиновники, а их штат — почти 30 тысяч человек, и общественные деятели Евросоюза занимались весьма сложным и хлопотным делом: создавали конституцию, единую для всех объединенных государств: ведь Союз, основу которому положили 6 европейских стран, разросся до 27! Конституция должна была удовлетворять требованиям и тех стран, которые уже вступили в сообщество. Но создать такую Конституцию не удалось. Вместо нее на свет появился Лиссабонский договор, который все 27 стран ЕС ратифицировали в 2009 году.

Лиссабонскому договору по его демократичности и благим целям трудно найти аналог, разве что Программа строительства коммунизма. ЕС дает возможность европейским странам разрешать возникающие противоречия с помощью переговоров, а не оружия. Сегодня страны — члены ЕС пользуются множеством преимуществ: свободный рынок с единой валютой, которая облегчает торговлю и делает ее более эффективной. Создаются новые рабочие места, улучшаются условия труда работников, и более защищенными становятся их права, граждане имеют возможность свободно перемещаться по странам ЕС. Отдельная тема — борьба с загрязнением окружающей среды, в ней страны ЕС достигли весьма серьезных результатов. Чтобы Союз развивался дальше с новыми «пассажирами на борту», возникла необходимость улучшить систему, на основе которой ЕС работает.

Что гарантирует гражданам ЕС по Лиссабонскому договору? Первым делом — зону свободы, безопасности и справедливости без внутренних границ. Поддержку устойчивого экономического развития Европы на основе сбалансированного роста экономики и стабильности цен, стремления к обеспечению полной занятости, социального прогресса и высокого уровня защиты окружающей среды. Обеспечение защиты прав человека, в особенности — прав детей, а также строгое соблюдение и развитие международного законодательства, в том числе уважение принципов Устава ООН.

Вот этой меркой «идеального государства», к которому некоторые страны, недавно вступившие в ЕС, могут только стремиться, теперь меряют и Россию.

Как сказал в беседе один высокопоставленный российский чиновник, совершенно реально существует этакая ЕС-центричность, ставшая системной проблемой:

проецирование ЕС своего законодательства на третьи страны. Мол, мы, 27 стран, уже между собой договорились, и вы должны принять эти правила, чтобы мы с вами сотрудничали. Возьмем для примера стандартизацию. Казалось бы, это интересно только узким специалистам. Но посмотрите: ведь стандарты лежат в основе развития экономики. Какая наша продукция попадет на европейский рынок, если не будет соответствовать их стандартам? Еэсовские нормы и стандарты считаются лучшими в мире. Надо отдать должное, над этим очень тщательно, скрупулезно и долго работают, проверяют, согласовывают. Но ведь и в России есть стандарты, оставшиеся со времен СССР, которые ни в чем не уступают.  И российские эксперты спорят и доказывают, что в конкретном случае можно воспользоваться и нашими стандартами. Идет диалог, со стороны — процесс незаметный, но очень полезный для нашей страны. Но здесь нельзя стоять, «разинув рот». Простой пример. У европейцев в последнее время появился пунктик относительно продукции, содержащей никель. Мол, соединения, содержащие никель, очень вредны для человека, и потому все товары, включающие эти соединения, должны проходить экспертизу в специальной лаборатории на территории Евросоюза. Или такую лабораторию можно построить у себя на предприятии, но соответствовать она должна именно европейским стандартам. Для российской промышленности, если все сделать по европейскому  законодательству, потребуются очень большие расходы: строительство лабораторий, приглашение из Европы сертифицированных ЕС-специалистов. При этом пока еще никто научно не доказал, что это за вред, и в каком виде никелевые соединения опасны для человека. «Наши» рассматривают этот новый стандарт ЕС как вариант создания преимуществ для европейских фирм, конкурентной «кислотной» среды, в которой незащищенные российские фирмы  заведомо проиграют, поскольку без «анализов» их с рынка просто выкинут.

Для кого стратегии?

ЕС, надо отдать ему должное, очень любит стратегии. Правда, пишет их зачастую и для тех регионов, которые как бы не имеют к нему прямого отношения. И это в продолжение разговора о том, как надо распространять свои глобальные планы среди партнеров. Только Болгария вступила в Союз, как уже на подходе стратегия по регулированию судоходства на Черном море. Не успела в ЕС обжиться Литва — готов Балтийский проект. Россию это, конечно, напрягает. Более того — они уже пишут и Арктическую стратегию и предлагают странам, которые Арктику осваивали и обустраивали, по ней сотрудничать.

Чего в этом больше: действительно желания сделать как лучше или настоять на своем, подчинить «остальных» своей политической воле?  Этот вопрос даже самый открытый чиновник ЕС при условии полной анонимности — у них это принято называть «без записи» — оставит без комментария. А высокопоставленный российский дипломат объяснил: такие программные споры решаются годами. И пока не придут к единому пониманию проблемы, пока все страны за решение не проголосуют, никто ничего не сделает.

И, наверное, это хорошо, хотя хотелось бы, чтобы положительные сдвиги происходили быстрее. Но кому легче от того, что у нас в Государственной Думе по 500 законов в год на скорую руку принимаются? Один российский  политолог, явно «патриотично настроенный», написал в своей статье, посвященной Лиссабонскому договору, что он — не желанное дитя общих целей и стремления к европейскому единству, а скорее плод необходимости, появившийся на свет из-за провала Конституции ЕС. А Европейский Союз в очередной раз  сравнил с велосипедом, который упадет, если не будет двигаться вперед. И объявил свой приговор: велосипед почти остановился. А по мне, если уж и сравнивать ЕС с велосипедом, то с универсальным и очень удобным для хозяина, и кто его осудит за то, что не спешит делиться имуществом с соседями, которых недолюбливает в силу исторических причин?

Следующая страничка дневника — о том, почему ЕС хочет, чтобы «Газпром» продал европейцам часть своих акций или разделил компанию «на три части».