Мы вместе с ним и фотокорреспондентом газеты «Семикаракорские вести» Александрой Дьякон, захватив охапку красных гвоздик, едем поклониться праху героев, сброшенных фашистами в шурф шахты имени Красина в дни гитлеровской оккупации города Шахты.

— Мама так и не дождалась известий — умерла. Несколько десятилетий ушло на поиски. Куда я только не писал, — продолжает рассказывать Евгений Андреевич. — Мой отец воевал под Воронежем. В сорок втором там шли страшные бои. Много солдат полегло, но мой отец в списках погибших не значился. Оказалось, что он был тяжело ранен и умер от ран в прифронтовом госпитале.

Нашел сын воинское захоронение под номером тридцать восемь в окрестностях районного центра Рамонь в нескольких километрах от Воронежа, съездил туда с родными. В тени дубовой рощи на ухоженной братской могиле среди списков захороненных прочитал дорогую строчку: Овчинников Андрей Петрович.

Было Андрею Овчинникову в сорок втором двадцать семь лет. Сын встретился с ним уже убеленный сединой, а после Великой Победы прошло к тому времени более полувека.

Евгений Андреевич бережно держит в руках белый лист бумаги с тринадцатью фамилиями жителей Семикаракорского района, сброшенных в шурф той самой шахты имени Красина.

— У нас есть информация, что погибло там гораздо больше семикаракорцев, — волнуется ветеран. — По некоторым данным, в шурф было сброшено сорок наших земляков. Может быть, удастся найти более точные списки замученных фашистами, ведь до сих пор семьи не знают, где находятся могилы их близких…

Трудно было поверить

Мы едем в сегодняшний поселок имени Красина еще и по звонку другого неравнодушного человека — директора Нижнекундрюченской средней школы Усть-Донецкого района Елены Ивановны Филиной. Являясь руководителем клуба «Поиск», она вместе с учителями и учениками пытается по крупицам собрать материал, рассказывающий об участии земляков во Второй мировой войне. В шурф шахты были сброшены и десятки усть-донецких патриотов. В музее Нижнекундрюченской школы хранятся воспоминания о жизни мужественных людей. Двое из них — жители хутора Бородино: Василий Михайлович Евлахов и Сергей Михайлович Филин.

Совсем недавно Елена Ивановна позвонила мне и с болью в голосе стала рассказывать, как она побывала на месте гибели патриотов, и в каком плачевном состоянии сегодня находится мемориал.

— Просто сердце кровью обливается, когда такое безобразие видишь, — говорила она. — Вид у мемориала запущенный, заброшенный. Пытаются что-то сделать школьники средней школы № 27, но здесь нужна более «высокая» рука. А мы привезли землю с этого святого места и в День Победы увековечим имена Василия Михайловича Евлахова и Сергея Михайловича Филина в станице Нижнекундрюченской.

В слова Елены Ивановны было трудно поверить, ведь в Шахтах мне приходилось бывать лишь проездом. Зато о злодеяниях фашистов в годы войны слышала и читала и раньше при подготовке материалов о фронтовиках. Каждый эпизод леденил душу.

Из акта, составленного шахтинцами, 19 марта 1943 года:

«За время оккупации немецко-фашистскими бандитами шахта им. Красина подверглась полному разрушению, а жители шахтного поселка — неслыханным издевательствам и насилиям. Ствол шахты стал могилой для 3500 ни в чем не повинных советских людей, растерзанных палачами гестапо.

У ствола шахты немцы соорудили застенок, где производились массовые расстрелы мужчин, женщин и детей, группы которых сбрасывались в ствол. Многие были брошены живыми.

Всех обреченных раздевали на лютом морозе, их одежду немцы делили между собой. Семьям расстрелянных гестапо сообщало, что арестованные отправлены на работу в Германию».

Из материалов, собранных нижнекундрюченскими школьниками:

«5 октября 1942 года фашисты выследили и схватили Ивана Клименко, старого рабочего-коммуниста. В гитлеровских застенках он вел себя исключительно мужественно. А последний подвиг совершил при своей же казни: когда к нему приблизился фашист, чтобы сбросить патриота в шахтный ствол на «Красинке», Иван Клименко успел выкрикнуть: «Все равно победа будет за Красной Армией!» А затем обхватил палача своими крепкими рабочими руками и вместе с ним полетел в ствол шахты, на дне которого еще шевелились в предсмертных муках ранее сброшенные туда товарищи…

10 декабря 1942 года была захвачена дома и арестована гестапо Ольга Мешкова — связная подполья. Прощаясь с родными, она заявила, что даром свою жизнь не отдаст врагу. Если ей будет угрожать смерть, она решится на все, но врагам отомстит.

Перед расстрелом один из полицейских пытался снять с неё пуховый платок, но отважная женщина схватила карателя и вместе с ним бросилась в шурф.

Коммунист Василий Михайлович Евлахов работал машинистом подъемной машины на шахте «Ново-Азовка», проживал в городе Шахты. Около пяти лет выполнял обязанности народного заседателя, длительное время работал заместителем председателя шахтного комитета.

В период оккупации немецко-фашистскими захватчиками Ростовской области Евлахов, скрываясь от преследования фашистов, выехал в хутор Бородин Раздорского района (ныне Усть-Донецкий район), но был опознан предателем из числа местного населения, арестован и сдан в комендатуру станицы Раздорской вместе с Сергеем Михайловичем Филиным, членом партии с 1917 года. После чего они были этапированы в Шахты.

В гитлеровских застенках Евлахов проявил мужество и стойкость. Несмотря на применение к нему жестоких пыток, не выдал лиц из числа партийно-советского актива. Арестованный впоследствии один из бывших работников Шахтинского карательного органа Зыков на допросе в 1951 году показал, что он лично выколол глаза Евлахову за то, что тот упорствовал и скрывал коммунистов. И после этого Евлахов продолжал держаться стойко. Тогда фашистские каратели вывезли его на шахту имени Красина и бросили в ствол шахты.

Чуть позже туда был сброшен и Сергей Михайлович Филин».

Из Книги памяти, созданной коллективом средней школы № 27 города Шахты:

«Однажды в число обреченных на расстрел к стволу привезли Надежду Гришенкову. Обеими руками прижимала она к груди своего ребенка. Палачи схватили его и на глазах обезумевшей матери держали за ножку вниз головой над стволом. Потом мать и ребенка сбросили в шахту.

Незадолго до освобождения города на двух подводах к стволу привезли ребятишек из приюта. Автоматного залпа не последовало: дети были сброшены в шурф живыми».

Окрестности города Шахты утопали в молодой зелени апрельского утра. Возле мемориала нас уже ждали председатель совета ветеранов поселка имени Красина Владимир Сигизмундович Рымша, работники местной библиотеки и учитель истории двадцать седьмой шахтинской школы, шефствующей над мемориалом. На большом зеленом поле с открывающимся видом на современный город стоял памятник — замерший навечно шахтер.

Мы подошли к месту, где когда-то находился тот самый ствол шахты глубиной более ста метров, превращенный гитлеровскими палачами и их приспешниками в гигантскую братскую могилу. Молча положили привезенные гвоздики на мемориальную плиту. Поклонились праху тысяч отважных людей, не принявших немецкий «порядок» и оставшихся верными своей родине.

Некоторое время не хотелось ни о чем говорить и обсуждать наболевшее. Просто ходили по территории мемориала, и, наверное, каждый думал об одном и том же: сколь же велика была цена сегодняшних мирных весен?!

На белой длинной стене сиротливо примостились четыре небольшие по размерам плиты со списками погибших героев. Фамилий было немного.

Заметив в наших глазах немой вопрос, Владимир Сигизмундович Рымша начал свой откровенный рассказ. К сожалению, по его словам, до сих пор нет точных данных ни о количестве сброшенных в шурф людей, ни полного списка погибших. Пытаются местные краеведы отыскать очевидцев, родственников, копаются в архивах, но работа идет разрозненно. Бывали случаи, когда кто-то обращался с просьбой увековечить на этих плитах его родных, но как сегодня без официального подтверждения докажешь, что именно в шурфе покоятся твои близкие? Хотя, наверное, есть где-то и данные, и списки замученных патриотов, ведь промелькнула же в школьной Книге памяти информация о том, что все арестованные и расстрелянные регистрировались в то страшное время начальником фашистских застенков неким Залазиным.

Сам мемориал тоже не всегда выглядел одинаково. Сначала после войны на территории шахтного двора был установлен деревянный обелиск. Потом через время соорудили новый памятник и зажгли Вечный огонь. Шахтинцы приходили на священное место целыми семьями. Здесь дежурили дружинники, и был он заботливо ухожен: с мраморными плитами, белой оградой с точеными столбиками.

Место «отдыха» молодежи

В семидесятые годы прошлого века появился нынешний мемориал. Только и он выглядел несколько иначе. В ночное время освещались дорожки, горел Вечный огонь, звучала музыка скорби. На гранитной стене бронзовыми буквами сверкали слова Роберта Рождественского: «Над вашей могилой восходит в зенит шахтером добытого солнца частица. Ничто не забыто, никто не забыт. Потомки придут, чтобы вам поклониться!»

Они и сегодня есть, эти слова, только написаны уже просто бронзовой краской. Буквы давно куда-то исчезли. Говорят, что их еще в девяностые годы сдали «предприимчивые» граждане на металлолом. Лампы, что освещали дорожки к мемориалу, тоже исчезли в неизвестном направлении, как и гранитные плиты.

Да что там плиты?! Вечный огонь тоже убрали. Закрылась знаменитая «Красинка», а вместе с шахтой осиротел и мемориал. Стал он, как говорят жители города, местом «отдыха» городской молодежи. Вот и звучит по ночам здесь совсем другая музыка, бросается мусор и распиваются спиртные напитки. Потом после таких «экскурсий» приходится в срочном порядке коллективам близлежащих школ организовывать субботники или коммунальным службам высылать бригаду.

В день нашего посещения у входа на территорию мемориала лежало несколько десятков объемных пакетов с недавно собранным мусором. Вывезти его, наверное, еще не успели. Как не успели привести в порядок и обвалившиеся плиты, и забелить на них «детские художества».

На обратной стороне памятника некая девочка Оля из шестого «б» умудрилась оставить даже свой номер телефона и обращение: «Мальчики от 13-15 лет пишите». Не знала, наверное, юная глупышка, что в застенках гестапо в годы войны пытали вот таких же мальчишек — юных подпольщиков. Один из них пионер Генрих Пода, племянник расстрелянного фашистами коммуниста Арсения Поды, в ночь на пятое ноября 1942 года вывесил на здании сегодняшнего Шахтинского медицинского училища красный флаг. Почти целый день развевалось алое полотнище. Предатель выследил мальчишку и арестовал, а седьмого ноября Генрих был расстрелян гитлеровскими палачами.

Не славы ради

После приезда из Шахт я несколько дней не могла приступить к написанию материала — переполняли эмоции и не находились нужные слова. Теперь мне понятна была горечь слов и Елены Ивановны Филиной, и шахтинских краеведов. Почему же мы стали так нравственно бедны? — кричало все внутри.

Потом захотелось дать дельный совет. Ввести должность смотрителя мемориала, например. И тут же слышала слова о нехватке денег в бюджете.

Всему ведь всегда можно найти оправдание.

— Знаете, — поделился с нами на прощание Владимир Сигизмундович Рымша, — я ведь никому не даю спокойно жить с нашим мемориалом. Многие так и говорят: чего ты, дескать, стараешься, медаль за это тебе все равно не дадут. А мне она и не нужна — наград за время работы хватает. Просто перед погибшими совестно.

Думали бы так все остальные — не погас бы Вечный огонь на Красинском мемориале. Не устраивали бы здесь автомобильные гонки и пьяные оргии. Не оставляли бы кощунственных надписей. Не пишите, мальчики, девочке Оле. Не пишите!