Точная дата образования хутора неизвестна. По одной из версий, в нынешнем году ему исполнится 225 лет. Нет точных данных и о его основателях. Прозывались они Кружилиными, в чем сомневаться не приходится. Но Кружилиных на этой земле и по сей день достаточно. Фамилия тут распространенная. Поди гадай, кому первому приглянулся именно этот уголок донской земли — сотнику Григорию Кружилину, о котором есть упоминания в документах XYIII века, или однофамильцам его — братьям Григорию, Захару, Ивану, Ионе, Петру и Савве Кружилиным, тоже упоминаемым в приказных документах того времени.
— Моими прадедами были братья Кружилины, — твердо уверена Анна Пантелеевна. — Сруб этого дома руками кого-то из них сработан еще в восемнадцатом веке. На совесть сработан, крепко. Семья наша вообще не из слабых удалась. И соседи из таких же: Исаевы, Жорины. Офицеры на этом краю хутора в основном проживали. Борщев Матвей, к примеру. Мой дедушка Герасим Архипыч тоже офицером был. Настоящим, боевым. Помню, любил все распевать песню про Балканы… К середине двадцатого столетия фундамент нашего фамильного дома, однако, так просел, что собаки в окна заглядывать стали. Пришлось нам с мужем переносить строение на новое место. Основа сохранилась, нет только полатей, на которых когда-то спали. Прялка моя, между прочим, тоже еще от того прадеда досталась — ее станок деревянный только металлом кое-где пришлось усилить.
В прошлом году дом со старинным срубом газифицировали, и хозяйка с удовольствием показывает плиту, систему отопления. Старую печь, между тем, она разбирать не стала «на всякий случай». Вдруг газ закончится. Или продадут его куда. в жизни ведь все может случиться, жизнь всякое может преподнести. Что-что, но это-то Анна Пантелеевна по собственному жизненному опыту знает. Большой он, опыт ее. Хотя образование у родившейся в 1929 году дочери местного лесника, по ее словам, получилось в «шесть классов и седьмой колидор». Учиться дольше помешала война.
— Сперва немцы пошли через хутор, потом румыны, а за ними — итальянцы, — вспоминает Кружилина. — Румыны, отощавшие изрядно, все клянчили дать съестного хоть чего-нибудь. Итальянцы дольше всех задержались. Сильно не обижали. Да и староста хуторской Яков Бондарев старался в обиду не давать своих, предупреждал, если что. Многие итальянцы на близкой передовой так тут навсегда и остались. Кладбище даже есть у нас итальянское. Неподалеку еще немецкий госпиталь имелся. Обслуживали его советские военнопленные. Их, считай, не кормили вовсе, выживали только благодаря помощи местных людей. Однажды умевший по-русски говорить итальянец сообщил, что на днях фашисты отступят. Военнопленные тут же разбежались кто куда. Один лейтенант попытался перейти линию фронта, его ранили, приволокли обратно, да и расстреляли бедного. Могилка его сохранилась.
В оккупацию Аня Кружилина с матерью забрали из концлагеря одного из наших бойцов — жителя станицы Базковской Василия Комарова. Немцам заявили, что он — муж и отец. Спасли земляка. А о судьбе взаправдашнего главы своего семейства, Пантелея Кружилина, узнали, когда похоронка на него пришла. В тридцать седьмом его арестовали, потом разрешили Родину защищать…
Трудовой стаж Анны Кружилиной пошел с двенадцати лет. Назначили ее дояркой на колхозную ферму, доверили поначалу четырех буренок, а вскоре и всех двенадцать, как взрослой. Дояркой четверть века трудилась, дальше — разнорабочей совхозной. Хозяйство многократно меняло название, поскольку реформированием увлекались у нас во все времена, то разъединяя, то сливая колхозно-совхозные силы. Колхоз им. Буденного, колхоз «18 партсъезда», им. Кагановича, «Искра», совхоз «Кружилинский».
— Без чарки не разберешься, — смеется Анна Пантелеевна, — но в подъем послевоенного хозяйства страны и я свой вклад внесла, считаю, достойный.
По своей натуре она — человек неунывающий, умеющий во всем находить доброе, положительное, а зачастую и смешное. Хотя судьба-то Кружилиной вовсе не из смешных. Первое замужество, официальное, оказалось неудачным. Супруг «к столбам» ревновал, руки распускал, в загулы ударялся. После развода Анна отцовскую фамилию себе вернула и официально больше в брак не вступала. Правда, со вторым своим, «гражданским» мужем прожила восемнадцать лет. Умелец был на все руки, дом на новое место в основном перенес сам. Выпивал только крепко, потому счастья в семье не случилось. И детей не случилось. Выпало Анне Пантелеевне помогать ставить на ноги четверых братовых детей — племянников ее, потом внуки пошли, а теперь уж и правнуков семеро. Мужа в семьдесят девятом убили бандиты в Ростове, посчитав, что при нем большие деньги, заработанные на «Ростсельмаше», куда его командировали тогда от совхоза. Всей наличности в кармане мужа было три рубля…
Часто подолгу теперь живет у Кружилиной племянница Наталья, с которой и хозяйствуют они на пару. Анна Пантелеевна большая мастерица не только пряжу прясть из пуха козьего и овечьей шерсти, но еще и вяжет удивительной красоты разные нужные для домашнего уюта поделки.
— Так случилось, что любви у меня настоящей так и не вышло, — отвечает она на мой вопрос. — Несчастной, однако, себя не считаю и на судьбу не грешу. Такая мне выпала жизнь. Так бог распорядился. Хотя, если честно, то настоящим богом для меня всегда был Михаил Александрович Шолохов. Его книги у меня, словно библия. Моя мама с ним по соседству в детстве жила. Они сильно дружили. Однажды он подарил ей новенькие чирики, которые взял в семейной лавке. Исключительно щедрый был человек. Ему, правда, потом нагорело за тот подарок, конфуз, словом, получился.
В гостиной Кружилиной под иконой в «красном углу» — большой бюст земляка-лауреата Нобелевской премии. Есть в доме и портреты нынешних руководителей страны. Уверена Анна Пантелеевна, что страна наша, несмотря ни на что, на правильном пути, и впереди у нее большое славное будущее.
