Шорных дел мастер

В этом городке живет человек, имя которого хорошо известно в кругах ремесленников. Валерий Чиж. Сорокалетний мастер-шорник, не так давно освоивший редкую профессию, без которой не обходились в прошлые века наши деды и прадеды. И если перефразировать слова известной песни, то казак без лошади, что без крыльев птица. А какой всадник может обойтись без упряжи, седла и прочих принадлежностей?!

Валерий, имеющий три различных диплома и закончивший экономический вуз, сменил за свою не такую уж и большую трудовую жизнь несколько профессий, пока не решился на собственное дело. Купил автомобиль и занялся перевозкой грузов. Только предпринимательство в том виде у него как-то не заладилось. И тут помог, как обычно, случай.

Один из его родственников пробовал себя в кожевенном деле. Валерий сначала присматривался к необычному ремеслу, а потом и сам решил им заняться. А тут еще подвигли к этому поездки на всякого рода фестивали, где царила атмосфера казачьего братства и тяги к возрождению народной культуры. Даже слова отличались от привычных уху современного человека — нагайки и шомпола, арапники и седла, шоры и упряжь. Изделия эти стали очень востребованными среди потомков лихих атаманов.

Валерий стал искать по хуторам старых мастеров-шорников. Побывал в Шолоховском районе, Цимлянском. Брать уроки, к сожалению, пришлось мало — мастера друг за другом уходили из жизни. И новоявленный шорник в основном учился на собственных ошибках, натирая до крови мозоли на руках.

Теперь Валерий сам может долго рассказывать о своем деле и его истории с древности. Вот арапники, по-другому — длинные охотничьи кнуты, например, использовали раньше в псовой охоте. Чуть позже их можно было увидеть в руках пастухов. В настоящее время без них не обходятся джигитовки и цирковые номера с крупными и хищными животными. Так, громкое щелканье концом арапника оказывает на лошадь рефлекторное воздействие, обеспечивая быстрый бег в постоянном ритме.

Арапники Валерия сегодня держат в руках артисты Ростовского цирка. Помогают его кнуты пасти животных и монахам из того монастыря под Нижним Новгородом, куда донские казаки вновь ездили с гуманитарной помощью.

Нагайки — отдельная история.

—  Их нужно отличать друг от друга, — рассказывает Чиж. — Кубанскую от донской. У донской рукоятка под каждого казака вытачивается. Ее длина — от сгиба локтя до сгиба кисти. Плеть должна быть в полтора-два раза длиннее.

Валерий показывает мне несколько новеньких, пахнущих кожей нагаек.

— А как вы их плетете? — интересуюсь я, любуясь ровными кожаными косичками.

—  Вручную, — отвечает мастер. — И кожу нарезаю тоже с помощью обыкновенной линейки и ножа.

—  Это же трудно и долго, — замечаю я.

— Нелегко, но очень интересно, — улыбается Валерий. И добавляет потом, что новое дело пришлось ему по душе, словно в былое на миг заглянул. Не зря же он повесил в своей домашней мастерской старую фотографию времен Первой мировой войны с донскими казаками, подаренную одним из друзей.

Ездит теперь Чиж по различным фольклорным праздникам, изделия свои продает, с такими же увлеченными людьми общается. И только успевает выполнять поступающие заказы. Недавно, например, для ансамбля песни и пляски донских казаков нагайки изготавливал.

— Ученики еще не появились? — спрашиваю у мастера.

— Пока сам справляюсь, — говорит Валерий. — Придет время — обязательно поделюсь своими секретами, чтобы не умерла профессия шорника.