Кто я и откуда?

Евгения Викторовна на фото из семейного архива.

Осенью 1946 года на Рабочегородском рынке Ростова нашли маленькую девочку. Как установили врачи, четырех лет от роду. 

За две недели, что она провела в детской комнате при местном отделении милиции, и месяц – в детприемнике так и не удалось установить, где ее семья.

Единственное, что получилось выяснить – имя. Малышка назвала себя «Занной».

– Зина? – переспросили взрослые.

– Нет.

– Женя?

– Нет.

-Жанна?

– Да.

Имя по тем временам редкое и, скажем так, некоммунистическое. Поэтому было решено записать Евгенией. С этим именем она и начала свою жизнь в Семикаракорском районе, в Кочетовском детском доме, который принимал дошколят. 

«Действительно, в нашем архиве до сих пор хранятся данные о том, что 10 ноября 1946 года из ростовского детприемника поступила четырехлетняя девочка, русская», – подтверждает заместитель директора по воспитательной работе Центра помощи детям (так теперь называется детский дом в станице Кочетовской) Светлана Геннадьевна Борзова. 

Через пять лет Женечку отправили в детский дом для школьников в станице Базковской ныне Шолоховского района. Но когда она перешла в старшие классы, на занятия оттуда добираться было очень далеко, и ее перевели в Камышинский детдом, где имелась своя школа, после окончания которой Евгения училась в Таганроге на маляра. Тогда же она узнала, что по одним документам ее фамилия значится как Неизвестная, по другим – Бударина. Паспорт получила на Бударину.

Сейчас Евгения Викторовна живет далеко от Ростовской области, в Ханты-Мансийском автономном округе. До сих пор она считала, что свою фамилию ей дала директор Кочетовского дошкольного детского дома.

Но там нас заверили, что в послевоенные годы руководила детским домом Лидия Викторовна Чернявская. К сожалению, поговорить с ней нет возможности : похоронена на местном кладбище. 

Так откуда все-таки всплыла фамилия Бударина? 

– История маминой жизни действительно достойна целой книги, – говорит младшая дочь Евгении Викторовны, Наталья. Есть еще старшая дочь и четверо внуков.

Евгения Викторовна никак не может выкинуть из головы загадочный случай, произошедший в юности в Волгодонске. С ребятами шли с тренировки, и к ней подошла женщина – то ли цыганка, то ли в казачьей одежде. Она стала рассказывать ее жизнь, будто все эти годы находилась рядом. Мол, их три брата и сестра или, наоборот, три сестры и брат.

– Я тогда слушала не очень внимательно. Думала, что это навязчивая цыганка, и хотела от нее отделаться, – вспоминает Евгения Викторовна. – Но она сказала, что может все подтвердить документами, и назначила встречу на следующий день на этом же месте. Когда женщина отошла от нашей компании, друзья обратили мое внимание на происходящее в стороне – там двое в штатском запихивали ее в машину. Потом и я, и друзья много дней там дежурили, но она так и не пришла. В общем, помню еще, что фамилию она называла не то Барко, Баркова, не то Варко, Варкова...

В 70-е годы Евгения Викторовна стала пытаться связать воедино нити своей жизни, делала запрос в Ростовский областной отдел народного образования, откуда получила ответ, что с рынка ее действительно отвезли в отделение милиции, а что потом и как – уже известно. Неясно по-прежнему лишь, что было до того. Как маленькая девочка в послевоенном Ростове оказалась одна на рынке?

Впрочем, стоит напомнить, что на улицах тогда было полно беспризорников. По некоторым данным, среди тех, кто попал в дома ребенка и детдома, лишь 20 % те, чьи родители погибли на войне. Остальные стали «отголосками» новой волны репрессий, последовавшей за усилением уголовной ответсвенности за мелкие хищения, страшного голода 1946 года, охватившего ряд регионов, трудного материального положения большинства семей. В бегстве от голода родители были вынуждены бросать своих детей, чтобы дать им шанс на выживание. Может, и четырехлетняя Женя оказалась на рынке по одной из этих причин? 

В своих поисках Евгения Викторовна обращалась даже в программу «Жди меня». Безрезультатно. 

– Мы попробовали все способы. Остался единственный – поместить в газете фото мамы, – написала в «Наше время» ее дочь Наталья, которая тоже живет в Ханты-Мансийском автономном округе и работает инженером. – Может, она похожа на кого... кто-то вспомнит. Правда, столько лет прошло…

Действительно, может, всмотревшись в это лицо, кто-то увидит сходство, и что-то шевельнется в душе? Ведь чего только не бывает в жизни!

осень 1946 года – найдена на Рабочегородском рынке Ростова,

две недели находилась в 1-м отделении милиции,

месяц – в детприемнике,

1946 – 1951 год – Кочетовский детдом Семикаракорского района,

1951 – 1958 год – Базковский детдом Шолоховского района

1959 – 1959 год – Камышинский детдом,

1959 – 1961 год – учеба в училище Таганрога, 

1961 – 1965 год – участие в строительстве обьектов Волгодонска,

1965 – 1968 год – служба в армии в Кировобаде и учеба в строительном техникуме.

Сейчас проживает в городе Урае Ханты-Мансийского автономного округа.