Свернув в междомовой проезд, увидела лежащего прямо посреди дороги мужчину, у которого, оказалось, случился приступ эпилепсии, потом другой. Он ничего не сознавал, хрипел, изгибался в судорогах, изо рта текла пена…
Собравшиеся вокруг люди, как умели, старались помочь. Кто–то подсунул ему под голову пластмассовую емкость и шапку, чтобы его не так елозило по асфальту, кто–то протягивал платки, салфетки.
Одновременно мы все названивали в «скорую помощь». Там отвечали: вызов принят, ждите. Я смогла вспомнить телефонный номер замглавврача БСМП–2 по «скорой помощи» Т. Зауголышевой. Ее на месте не оказалось, однако секретарь Татьяны Павловны тут же включилась, стала помогать. Было слышно, как она связывается с кем–то по другой линии, спрашивает, откуда едет бригада, просила: «Скорее, там человек умирает!»
А он вдруг перестал дергаться и затих, и мы все, склонившиеся над ним, не могли понять, дышит он или нет.
Тут наконец в наш проезд свернула машина «скорой помощи». Выскочившая молодая девушка–фельдшер наклонилась над лежащим, проверила с двух сторон пульс в шейных артериях, раздвинула веки — зрачки были расширены, взгляд остановившийся… «Все, — сказала она. — Умер». Вынула из машины большой черный полиэтиленовый пакет, накрыла тело и стала звонить в полицию.
— Почему так долго ехали?! — набросились на нее потрясенные люди. — Ведь он только что дышал! Сорок минут вас ждали или даже час!
— Мы ехали со включенными мигалками и звуковым сигналом, но пришлось пробиваться по пробкам, — отбивалась фельдшер. — Меня с другого вызова сюда послали, я госпитализировала человека в БСМП–2. Все остальные бригады заняты, какая первая освободилась, ту и направили. У нас бригад не хватает, работать некому, вы это знаете?!
…Нет, в большинстве своем рядовые граждане об этом, похоже, даже не догадываются. Привычно ждут, что «скорая» быстро приедет и спасет, негодуют, когда опаздывает. Но сейчас, кажется, наступил момент, когда саму «скоропомощную» службу надо спасать.
Фельдшер Е. Козырева, прибыв в единственном числе, представилась: «27–я бригада».
Вдумаемся: уже стало нормой, что в бригаде — всего один человек. И только фельдшер. Врачей в «скорой помощи» осталось — единицы. Большей частью — люди в возрасте. Есть перенесшие инфаркты (работа ведь изматывающая) и перешедшие из–за этого на усеченный график.
…Мой знакомый доктор, проработав в «скорой помощи» тридцать лет и набрав необходимый для пенсии профессиональный стаж, оформился на полставки. Очень вымотали, говорит, суточные дежурства, устал. К тому же из–за кадровой нехватки нагрузки на остающихся сотрудников постоянно возрастают. Когда зимой кто–то один заболевает или, не дай бог, сразу несколько выходит из строя, то начинается форс–мажор. «Только вернешься домой с суточного дежурства, думаешь поспать, а тебе звонят: надо опять выходить…».
Да и работать в одиночку невероятно тяжело. Моему знакомому доктору недавно пришлось делать вызов в 16–этажный дом, где оказался сломан лифт, а больного надо было спустить вниз на носилках. Обычно в таких случаях медики звонят к соседям, просят помочь. Но в тот раз была уже глубокая ночь. Как ему вдвоем с водителем все–таки удалось спустить по узкой темной лестнице носилки с больным, и сейчас поражается.
— Если врачи не идут к нам работать, то хоть бы разрешили формировать бригады из двух фельдшеров, значительно легче бы стало! — говорят «скоропомощные» медики. — Ведь в Ростове — мощный медицинский колледж, будущие фельдшеры приходят сюда на практику, куда ж потом деваются?
Медицинское начальство на это возражает, что формировать «скоропомощные» бригады из двух фельдшеров никто не разрешит…
Однако в Волгодонске в «скоропомощных» бригадах – по два фельдшера. Смогли же как–то найти выход?
…Парадоксальная складывается ситуация. Автомобильный парк «скорой помощи» постоянно обновляется. Машины оснащены современным оборудованием. Лекарства есть. Не достает самого главного — людей, которые могли бы со всем этим работать.
А те же, кто еще остаются, трудятся на износ, с надрывом, на них срывают эмоции измученные ожиданием граждане. Но самое обидное, когда не успевают помочь. Хотя могли и хотели это сделать. Так, может, настало время предпринять что–то кардинальное? Новые машины — это, конечно, хорошо, но предпринять меры для привлечения в «скоропомощную» службу людей – важнее, правильно?
… Есть, правда, во всем том, чему оказалась свидетелем, обнадеживающий момент. Все–таки люди у нас хорошие, кто бы и что бы ни говорил. Никто ведь не прошел мимо сраженного приступом человека. Все честно старались помочь…
