…Ирину, дочку Зинаиды Сидоровны, внезапно поразило редчайшее (откуда берется — неразгаданная загадка) психическое заболевание, протекающее с высоченной температурой.

 Чаще всего оно заканчивается смертью. Медикаменты уже не срабатывают, единственное — могут помочь «убойные» средства: инсулинотерапия и электрошоковая терапия. И тот, и другой методы ставят человека чуть ли не на грань жизни и смерти, но могут заставить недуг отступить. Но надежды на это почти не было…

Иру положили в Егорлыкский психоневрологический филиал в августе. Там ей сделали инсулинотерапию, но, видно, допустили «что–то не то». У нее отнялись ноги, она перестала узнавать мать с отцом, не могла есть — ее кормили через зонд, жизнь в ней еле теплилось и вот–вот могла погаснуть, как свечка.

— Мы постоянно слышали одно и то же: «Ваша дочь не выживет, она обречена, ничего нельзя сделать, сами видите, в каком она состоянии», — вытирая потоком льющиеся слезы, рассказывает ее мать Зинаида Сидоровна.

…В Егорлыкском филиале психоневрологического диспансера, где дочь оказалась доведена до коматозного состояния, родителей девушки все время уговаривали обратиться в Ростовский коммерческий лечебно–реабилитационный центр «Феникс».

— Когда была названа стоимость лечения, — продолжает Зинаида Сидоровна, — да еще без всякой гарантии («…может еще хуже стать», — сказал про дочку сотрудник центра, с которым егорлыкский врач консультировалась по телефону), в глазах потемнело. Ну нет у нашей семьи нескольких сотен тысяч рублей, неоткуда их взять! И если б мы не оказались в конце концов в Ростовском областном психоневрологическом диспансере у замечательного доктора Григория Николаевича Остапенко, Ирочки наверняка уже не было бы в живых. Он — наш спаситель, я готова на колени перед ним опуститься…

Порой можно услышать: «Психические болезни не вылечиваются, однако от них не умирают». Ошибка! И вылечиваются они, и умирают от них. Последнее — не столь часто, но бывает.

… Григория Николаевича Остапенко направил в Егорлык проконсультировать тяжелую больную главврач Ростовского областного психоневрологического диспансера И.Бакуменко.

— А я как только увидела Григория Николаевича, так сразу почувствовала, что он спасет мою Ирочку, — опять заливается слезами, вспоминая первую встречу с доктором, Зинаида Сидоровна.

Конечно, ни о каком коммерческом центре «Феникс» уже и речи не было — родители страстно настаивали на госпитализации именно в облпсихоневрологический диспансер в отделение к Григорию Николаевичу (он является здесь заведующим). Ирине необходима была психореанимация, но в структуре областного диспансера (нонсенс!) она не предусмотрена. Однако сам диспансер находится на территории ЦГБ, где целых два реанимационных отделения: не откажут же коллеги в помощи? И тут Григорий Николаевич, что называется, пошел ва–банк: сумел положить Ирину в «цэгэбэшную» реанимацию, а когда прознавшее о том больничное начальство выразило недоумение, в прямом смысле слова воззвал к коллегам: «Мы же с вами вместе клятву Гиппократа давали!» Слава богу, помогло, сработало, оставили Ирину в реанимации ЦГБ.

— Когда Ирочке надо было делать МРТ, то Григорий Николаевич, представляете, сам на носилках с кем–то еще из мужчин ее на аппаратуру носил и назад приносил, — продолжает Зинаида. — К счастью, томограмма никаких органических поражений не показала: это уже плюс. Но дальше надо было решать вопрос с электросудорожной терапией (ЭСТ) – и вот тут развернулось целое сражение. Ох, если б не Григорий Николаевич…

И действительно, тут целый детектив, полоса препятствий. А почему? Расскажем.

Поразительно, но в ГОСУДАРСТВЕННОМ ведущем психоневрологическом
медучреждении НЕТ своего аппарата для электросудорожной терапии. Его лишь сейчас заказали. Теперь должны пройти торги, еще какие–то этапы, целая процедурная канитель. А счет Ирининой жизни уже шел на дни, часы…

Между тем аппарат для ЭС–терапии имеется у коммерческого центра «Феникс». И установлен почему–то в реанимационном отделении ЦГБ. Сюда приезжают пациенты «Феникса» и проходят здесь назначенные в коммерческом центре процедуры. Так, оказывается, сложилось…

Попытки Г. Остапенко «провести» Ирину (она как раз в это время продолжала лежать в реанимации и считалась очень тяжелой больной) через «фениксовскую» аппаратуру успехом не увенчались. Не дали ему разрешения — и все тут! И от слезной мольбы матери отмахнулись. Такие у них порядки. Оставим без комментариев…

Однако Григорий Николаевич Остапенко не сдался — нашел выход. По собственным каналам договорился с Новочеркасским психоневрологическим филиалом и… Каждый день оттуда приезжала машина с этим самым аппаратом специально для Ирины. После первых же процедур наметилось улучшение, дальше — больше. В конце концов она из реанимации смогла вернуться в обычную палату диспансера.

…Когда я зашла к Ирине, она как раз приноравливалась сделать в сопровождении девушки–инструктора несколько шагов по палате на ходунках. По сравнению с тем периодом, когда, считай, трупом лежала со вставленным в носоглотку зондом, не могла шевелить ногами–руками, никого не узнавала и выглядела как дитя Дахау, – невероятный прогресс. Сейчас — симпатичная худенькая женщина с измученным лицом и ранней сединой. Еще бы — через такое пройти….

—  Спасибо вам, — робко улыбаясь, говорит вошедшему вместе со мной Григорию Николаевичу…

А в палате напротив — еще один уникальный случай: пятнадцатилетняя девочка, у которой после стресса (на ее глазах произошло убийство) отнялись ноги. Григорий Николаевич, применяя собственную терапию, смог ее поднять, хотя у коллег из соседнего с Ростовом города ничего не получалось. Когда мы вошли в палату, «уникальный случай» Танюша (так зовут девочку) свернулась клубочком на кровати в обнимку с большим плюшевым медведем. При виде Григория Николаевича поднялась и стала отчитываться, сколько шагов прошла по коридору, какого рода чувствительность возникла в ногах…

— Мы молимся на этого доктора, — говорили мне родственники больных, с которыми разговорилась, уже выйдя из отделения. Больше всего боимся, что он куда–нибудь денется, тогда все просто осиротеют, для нас это был бы конец. Он приходит на работу раньше всех и уходит позже всех, а когда отдыхает — непонятно, за каждого больного сражается как за родного человека. Это благодаря его усилиям в отделении сейчас такой порядок, чистота, никаких больничных запахов, никакой удручающей обстановки, к пациентам отношение уважительное, сочувственное, хотя они разные бывают. Этот доктор для нас — как свет в окошке, как солнышко…

В кабинете Григория Николаевича среди фотографий однокурсников, педагогов (он, кстати, ассистент кафедры психиатрии РостГМУ) висит красиво оформленный листок с «Клятвой Гиппократа».

— Я каждый раз, начиная день, пробегаю ее глазами, мысленно повторяю. И живу, стараясь ей следовать, — говорит Григорий Николаевич.

Это чувствуется. Дай бог, чтобы доктор и дальше таким оставался, не менялся…