Вас здесь не стояло!

Многочасовые, охраняемые милицией, со списками, с номерками на руках, с перекличкой в определенный час… А если не явился к назначенному времени — тебя безжалостно вычеркивали.

Помню очередь в середине 60-х в главном универмаге страны ГУМе. Тогда в СССР получили распространение нейлоновые рубашки. В очереди не все знали, что это такое, но таков уж был наш менталитет: если что-то «выбросили», а за ЭТИМ ещё и очередь, а отпускают по одному изделию в руки и называют страшным словом «дефицит» — то надо брать. Единственно, что из уст в уста передавали в конец очереди, что после стирки эти рубашки можно не гладить.

И действительно, рубашки из нейлона не мялись, легко стирались и, вообще, казались вечными. Это уже при носке начинали понимать, что тело в них не дышало, а со временем белые рубашки начинали приобретать желтоватый оттенок.

60-е годы запомнились умопомешательством на почве всего искусственного. Новые ткани и новые названия: нейлон, лайкра, кримплен, винил и прочие «-лоны», «-ланы», «-лены». Тогда же пошла мода на шубы и искусственные меха. На несколько лет все советские модницы облачились в шубы из искусственной норки, а мужчины стали носить шапки из искусственного каракуля.

Это уж потом определили, что в таких шубах холодно, а искусственный мех быстро вытирается на рукавах и отрепывается на подоле. Мода на искусственный мех закончилась так же внезапно, как и началась.

Но очереди за дефицитом были нескончаемы. Помню очередь в небольшом магазине на станции Мангышлак (Казахстан). Вернее, это была не очередь, а сплоченная масса людей в настоящий момент. Все взоры были обращены в ту сторону, где «выбросили» капроновые чулки. К прилавку пробивались не только женщины, им помогали и мужчины.

—  Клава, — кричал мужчина средних лет, придавленный к прилавку, — остались только с черной пяткой.

—  Да черт с ними! Бери, — отвечала женщина в конце очереди, — в валенках все равно не видно.

Наверное, самые большие очереди были в Москве. У Центрального универмага за порядком в очереди следила даже конная милиция. А очередь колонной тянулась с третьего этажа, спускалась по лестнице и заканчивалась далеко на улице. Это продавали итальянские кожаные сапоги, облегающие ногу. Стоящие в конце очереди где-то в душе понимали, что им может и не достаться символ качества и красоты 70-х. Некоторые кидались к выходящим счастливым обладательницам импортных коробок с просьбой — хоть посмотреть.

Не припоминаю, сколько стоили сапоги, а вот итальянские туфли купил тогда в Москве за 35 рублей. Если учесть, что тогдашняя зарплата у меня была 80 рублей, то выложил я немало. Зато и носил их потом почти 7 лет.

Но самую большую очередь видел в Москве на Пушкинской, когда появился первый советский Макдональдс. Она растянулась на километры. Глядя на нее, я понял, что такую очередь мне не осилить. Кассиры из заведения ходили вдоль очереди и предлагали принять заказ и вынести его на улицу, но люди предпочитали постоять в очереди, но зайти внутрь.

Часто вдоль очередей ходили и те, кто хотел заработать «на стоянии». Они продавали свою очередь. И чем она была ближе к прилавку, тем стоила дороже.

А были в Москве еще невидимые очереди. В определенные дни в магазине можно было записаться в очередь на ковер. По истечении какого-то срока на московский адрес приходила открытка с извещением, что очередь подошла. И по этой открытке уже спокойно можно было ВЫБРАТЬ ковер. Вот таким образом удалось приобрести ковер «Русская красавица». Потом такой ковер видел в некоторых фильмах тех времен. А сейчас лежит он у нас свернутый в рулон на антресолях. Говорят, что мода на настенные ковры прошла.

Каких только очередей у нас не было! За автомобилями, мебелью, бытовой техникой, водкой… Всё это называлось одним словом — дефицит. Каждый, кто хоть малую часть своей жизни прожил в стране победившего социализма, помнит о нем.