– Если нет идеала речевого поведения, то учить человека правильно говорить бесполезно, – поясняет доктор филологических наук, профессор Георгий ХАЗАГЕРОВ. – Заставить человека хорошо говорить можно при определенных обстоятельствах и ненадолго. Но заставить – это не то, к чему надо стремиться. Проблема в том, что сегодня исчезает потребность в хорошей речи. От того, как ты говоришь, мало что зависит, и естественная склонность говорить хорошо угасает. Возрастает небрежность. Люди, конечно, заботятся о том, какое впечатление они производят. Например, заботятся о том, как они выглядят, ради этого делают покупки, иногда разорительные, ходят в спортзалы, выбеливают зубы. Но хорошая речь не входит в идеал современного комильфо. Даже серый волк в сказке хотел, чтобы ему подковали голос, а современный человек не хочет. Студент слушает курс «Культура речи», потому что его заставляют, конспектирует статьи, где ему говорят о риторическом идеале и о высоких культурных традициях. Потом он выходит в коридор и переходит на самый примитивный мат. Потом он выходит в сеть и изъясняется птичьим языком. Ни в коридоре, ни в сети культура речи ему не нужна, и риторический идеал, про который он рассказывает преподавателю, он не разделяет.
– А чем должна по-вашему быть культура речи?
– Культура речи – это ее культивирование. А культивирование – это прополка сорняков (как минимум) и заботливое выращивание полезных злаков. Вот мы заговорили о риторическом идеале. Риторика в древнем мире именно и занималась культивированием речи, возделыванием поля общения. Молодой человек хотел стать достойным мужем Рима, а в это понятие входили мужество и владение речью – искусство говорить хорошо. Его не надо было заставлять, как современного человека не надо заставлять не выглядеть бомжом. И здесь не нужно никакое принуждение. Но естественного желания выглядеть человеком культуры у многих и многих нет. Более того, в моде даже некоторая контркультурная бравада.
– Для продвижения культуры речи нужен публичный человек, владеющий словом. У Вас есть такие примеры?
– Нужен не просто человек, владеющий словом, а человек, владеющий словом и пользующийся общественным уважением. Русские писатели благотворно влияли на общество, потому что имели гражданский авторитет. Им хотелось подражать. То же можно сказать и о судебных ораторах дореволюционного прошлого.
– А из современных политиков кого бы назвали?
– У политиков авторитет политический, напрямую зависимый от их власти. Им мы не подражаем. Их цель – убеждать и пропагандировать, а язык из этого состоять не может. Реклама, например, у всех на слуху. Но если мы заговорим языком рекламы, это мало поможет задаче культивирования речи.
– На что же надеяться?
– А на что мы надеемся в связи с экологическими проблемами? Ведь это совершенно те же проблемы: загрязнение среды, имеющее далеко идущие последствия. На что надеются экологи? На то, что они разъяснят, в чем опасность засорения океана пластиком. или выброс углекислого газа в атмосферу, или уничтожение редких видов.
– А в чем опасность отсутствия идеала речевой культуры?
– В том же: из причин неизбежно вытекают следствия. Грубая, отрывистая, агрессивная речь, неумение выслушать собеседника уже, я подчеркиваю, уже привели к коммуникативной неграмотности, то есть к такому состоянию, когда человек, умеющий читать, не в состоянии понять смысл прочитанного. Это становится массовым явлением. И это самое прямое следствие отсутствия идеалов культурной речи. Это следствие загрязнения коммуникативной среды.
– А уничтожение редких видов? Здесь тоже есть аналогия?
– Прямая. Русская литература оставила нам богатую палитру русского языка. Падение интереса к чтению обедняет эту палитру. Этими «редкими видами» стали у нас замечательные писатели прошлого. А потом в «красную книгу» попали и сами классики.
– Зачастую, говоря о культуре речи, противопоставляют Интернет и книгу. Для этого есть основания?
– Люди перестали читать не потому, что появился Интернет. Интернет и книга – разные вещи. Конечно, я могу скачать книгу в Интернете. Но разве это основная функция глобальной паутины. Интернет нужен для того, чтобы получить какую-то информацию, получить ответ на вопросы, как, например, лечить колено, где взять нужный кулинарный рецепт, чем кошек кормить и т.п. Но надо помнить, что это пользовательская среда. Море информации, которое существует в Интернете, не может само по себе способствовать развитию личности. Система устроена как информационный универсам, супермаркет. Она работает на потребителя. И не может быть каким-то гидом, учителем, поскольку подстраивается под наш уровень. Я недавно посмотрел фото кошек на «Ютьюбе». И мне компьютер стал подбрасывать всякую информацию про кошек. Можно ли таким образом развиваться дальше? Не думаю. Если я, допустим, подросток, то есть «на входе», не был сложившимся человеком, то я и «на выходе» им не стану.
– А книга?
– Она устроена иначе. Она сопротивляется читателю, склоняет его к каким-то поступкам. Ее надо купить. Человек читает. У него возникают какие-то встречные мысли, которых не было раньше. Он в борьбе или в согласии с книгой. И сегодня вопрос стоит так: либо читаем и развиваемся, либо смотрим разные фото в Интернете и не растем в своем развитии. Проблема в том, что мы перестали читать книги. Перестали вовсе не потому, что у нас появились другие возможности, а просто у нас упал интерес к литературе. Она, надо признать, сейчас не настолько социально ответственна, как, допустим, в XIX веке.
– У современной литературы есть недостатки?
– Где их нет? Часто писатели следуют литературной моде. Что и почему сегодня издается, вообще понять трудно. За современной литературой надо следить, чтобы ориентироваться в жизни хотя бы на уровне «стимул – реакция», но чтобы современную жизнь понять, этого недостаточно. Вот здесь нужен весь богатый опыт, накопленный в книгах. Культура – это всегда трансляция прошлого опыта. Она никаким образом не может строиться только на текущей повседневности. Обезьяна научилась превращать несъедобный до этого плод в съедобный с помощью использования флотации. Есть такой пример. Дальше этот опыт стал передаваться именно в данном сообществе обезьян. Другие обезьяны этого опыта не имеют. Так выглядит культура в ее зачаточных формах – передача прошлого опыта негенетическим путем. У нас, у людей, посложнее, да и опыт богаче. Но Толстой тоже не передается генетическим путем. Недостаточно гордиться: «Мы – нация Толстого». Толстого не грех читать...
Видео Владимира АПАРИНА
