Не теряйте желаний!..

Миша работал в нашей газете с середины 80-­х до начала 90­-х. Помимо газетных заметок, писал веселые рассказы. И то, и другое у него получалось одинаково здорово. Даже когда он был редактором журнала «КоммерсантЪ-­Ростов», не переставал писать, что называется, «для себя». Позже, было издано несколько его книг, по его пьесе поставлен спектакль, а по сценариям снимается кино. Выходит, мечты сбываются. О процессе «сбычи мечт» мы и говорим с московским (теперь!) сценаристом Михаилом БАРАНОВСКИМ. 

— Как ты дошел до жизни такой?

— Это был 1998 год. Я тогда работал в «Коммерсанте». Шел по улице Пушкинской, а навстречу мне — Кирилл Серебренников. Говорит: «Сереже Жигунову (он тогда был продюссером) нужна лирическая комедия. Давай напишем?» Я с легкостью шанхайского барса согласился. Хотя до этого я никаких сценариев никогда не писал, если не считать одного документального фильма про плохое качество сочинских дорог, написанного для местного телевидения. Тем не менее, это меня нисколько не смутило. Кирилл спросил: «Про что будем писать?» Я в то время был занят ремонтом своей квартиры, поэтому практически не задумываясь, сказал: «Про ремонт». «Лирическая комедия про ремонт?» И мы с ним начали писать сценарий. Он закручивал сюжет, а я писал диалоги. Работали мы вечерами. Через какие­то полгода сценарий был готов. То есть точку мы поставили в августе 1998 года, и тут стало понятно, что никакие сценарии никому не нужны. Потому что утром я вышел из дому и купил пачку сигарет за три рубля, а когда вечером возвращался с работы, она уже стоила 25 рублей. Случился дефолт. И мы надолго забыли об этом сценарии. Но я был страшно благодарен Серебренникову, потому что выяснилось, что я, оказывается, могу писать сценарии. Потом, если помнишь, Серебренников начал снимать кино «Ростов­папа».

— Это многие помнят.

— Так вот, он попросил меня написать двенадцать серий этого фильма. Я сказал ему, что он сошел с ума, что в лучшем случае я могу написать одну серию. «Пиши одну», — согласился он. И я страшно благодарен Серебренникову за то, что эта серия не попала в этот фильм. Потому что, на мой вкус, кино жуткое… Я понял, что сидеть в Ростове, если я уж начал писать сценарии, никакого смыла нет, и что единственный город во всем мире, где это может быть востребовано, — Москва.

— Даже «в единственном в мире городе» Москве пробить сценарий очень сложно.

— Я просто не знал тогда, во что впутываюсь. Знаешь, у меня было такое ощущение, что все не случайно, что меня ведут по жизни. Как бы это сказать… Что от меня куда­то вверх тянутся такие невидимые ниточки или страховочные тросы, как у эквилибристов в цирке…

— Это называется — лонжа. Страховочная лонжа.

— Да, лонжа. Я был уверен, что если вдруг совершу какой­то идиотский кульбит, меня обязательно подстрахуют и не дадут расшибить башку… Такое было чувство… Еще в Ростове я в каком-­то Интернет­-справочнике нашел домашние адреса Рязанова, Михалкова и Мамина и по душевной наивности отправил им сценарии. Как­то пришел домой, а моя бывшая жена говорит: «Тебе Юрий Мамин звонил». Я офигел и понял: ну, все, жизнь налаживается. Потом Юрий Борисович позвонил, сказал, что надо переделать сценарий. А этого мне никак не хотелось, и на этом все заглохло. Стало понятно, что, сидя в Ростове, дистанционно пристроить сценарии не получится, что надо быть там, в Москве. И я поехал в Москву. Совал сценарии кому мог. Вел какие­то бесконечные переговоры с Рудинштейном, светлой памяти Дыховичным, множеством разных людей. В результате у меня купили сценарий «Стихийное бедствие», который мы написали с Серебренниковым. Ну как купили. Есть такая штука, опцион. Когда продюсер не уверен в том, что он будет снимать кино, но его интересует сценарий, все­таки шанс какой­то есть… Тогда, чтобы ты никому его не продал, у тебя на год покупают права. И ты уже никому не можешь его предлагать. Через год выяснилось, что снимать картину не будут. Вообще «Стихийное бедствие» какой­то заколдованный сценарий. Получилось так, что я три раза продавал на него опцион. Потом без всяких опционов продал сценарий молодежной комедии «Чужие сны». Но тут случился кризис в кинематографе, в плане так называемого полного метра (кино, которое идет в кинотеатрах). Так что пока никакого фильма по этому сценарию никто снимать не собирается. Оставалось одно — писать заказные сериалы — то, на что всегда есть спрос.

— К ним ты относишь и «Таксистку»? Я видела твою фамилию в титрах. Многим этот сериал понравился за простоту сюжета. К каким еще сериалам ты приложил руку?

— «Час Волкова», который до сих пор идет на НТВ, к фильму «Девочки».

— Еще написал двенадцать серий фильма «Сестры Королевы», который в новом году пройдет по Первому  каналу.

— Откуда ты знаешь?

— Работа такая. Ты лучше о фильме расскажи. Что за жанр?

— Семейная сага о трех сестрах. Одна — московская актриса, другая — бизнес-­леди, а третья работала с отцом на частном молочном комбинате. И вот отец погибает при загадочных обстоятельствах. И сестрам по наследству достается этот комбинат. Они приезжают с тем, чтобы разделить имущество, но… Дальше не стану рассказывать, чтобы не убивать интригу… 

— Да… В газете ты избегал подобных тем. Скажи, как к тебе пришла такая идея?

— Вот тут как раз идеи не приходят. Звонит продюсер, говорит, что есть такая­то заявка, надо написать определенное количество серий. Про молочный комбинат — значит, про молочный комбинат… Вот и всё. Кстати, режиссер фильма — тоже ростовчанин, Роман Нестеренко.  Так совпало.

— Сериал, как я понимаю, уже снят?

— Да. Но когда уже закончился постпродакшн, выяснилось, что Первый канал хочет уже не 12, а 10 серий. Надеюсь, «порежут» не очень «кроваво». Опять же, надеюсь, мне будет не стыдно. В нем снялись Богдан Ступка, Елена Дробышева, Александр Мадянов…

— В процессе съемок принимал участие?

— Будешь смеяться, но, опять же, ростовчанин Леша Лиснянский, который закончил экономфак РГУ, открыл под Новороссийском киностудию, где и проходили съемки. На каникулы я возил туда сына, показать съемочный процесс.

— То есть ты видел, как все происходит в реальности?

—  Я давно это видел. И не один раз. Когда снимался мой первый сериал «Девочки», мне было страшно интересно. Какие­то слова в сценарии, которые ты подбираешь, сидя на кухне, потом произносят артисты, и все это приобретает плоть — это здорово. 

— Ты написал пьесу «Про баб», которая идет в модном московском театре «Квартет И». Как вообще ее принял театр?

— Она там долго лежала. Потом я увидел рекламу их нового спектакля «Разговоры мужчин среднего возраста о женщинах, кино и алюминиевых вилках». И у меня внутри что­то содрогнулось. Потому что «Разговоры мужчин…» — это как раз пьеса «Про баб». Я пошел на спектакль и обнаружил там массу интересных вещей: никаких прямых текстовых заимствований, но по концепции — моя история. Буквально через несколько дней мне позвонил художественный руководитель театра Сергей Петрейков и сказал, что «мы до некоторой степени были вдохновлены вашей пьесой и решили сделать «Разговоры мужчин средних лет». Было несколько обидно, тем не менее, «Про баб» идет, и достаточно успешно– свободных мест нет, все смеются.

— А «переход» пьесы на экран как произошел?

— После премьеры спектакля был банкет, ко мне подошел исполнитель одной из главных ролей Александр Самойленко и сказал, что они вместе с актером Максом Сухановым занимаются еще продюсированием и хотели бы снять фильм по этой пьесе. Нужен сценарий. А я всегда пишу комплектом — сценарий, пьеса, проза. Говорю, что сценарий уже есть. Они его посмотрели, высказали свои пожелания, и мы заключили договор. В марте, по­моему, должны начаться сьемки уже фильма — «Про баб». Режиссер фильма — Владимир Мирзоев, продюсер — Тимур Вайнштейн. В фильме будут сниматься Самойленко и Суханов.

— Как ты вообще относишься к нашему современному кино? К тем же сериалам?

— Я же не могу беспристрастно на это смотреть. За последние десять лет я видел, пожалуй что, один хороший сериал «Ликвидация». То, что касается полного метра, я даже не могу вспомнить, чтобы меня что­то сильно зацепило.

— Ты строго относишься к сериалам?

— Я просто не люблю халтуру. При том, что существует так называемый класс киноредакторов. Для меня это загадка: кто эти люди, откуда они берутся, написали они хоть один сценарий в своей жизни?.. Но это люди, которые знают все. И есть чиновники, работающие на каналах и ответственные за кинопоказ. И они «прекрасно» знают, что нужно аудитории этого канала. Они точно знают, что, допустим, телезрителям НТВ нужны боевики с ментами, с мордобоем… Почему они это знают, откуда они это взяли — для меня полнейшая загадка. При том, что это умные интеллигентные люди. И сами они смотрят совсем не то кино, которое рекомендуют к показу на своих каналах. Вот на канале «Россия» с семи до девяти вечера идут сериалы, где играют совершенно неизвестные никому артисты, они несут полную ахинею. Кто пишет эти диалоги, кто там режиссеры, операторы, опять же, непонятно. Смотреть все это, не выпив мотилиум, или что там от тошноты принимают, невозможно. Я из своего опыта знаю, что те же редакторы будут долбить автора, говорить о том, что вот эта, к примеру, фраза не в характере персонажа, что конфликт недостаточно «закручен», будут рассказывать про трехчастную структуру Аристотеля, пить кровь… И как после этого все это появляется на экране — я не понимаю. 

— Ты счастлив в творчестве, достиг того, чего хотел? Или это только первые шаги?..

— Как­-то я тебе уже говорил: все происходит, примерно, раз в сто медленнее, чем того хотелось бы. А время идёт… Поэтому все, к сожалению, с таким большим опозданием происходит.

— Но ведь происходит?

— Было бы страшно, если бы вообще не происходило. Недавно я прочитал книжку. Называется «Лауреат» Наума Брода. Ему — 60. И он за 60 лет поставил только один спектакль и то за свои деньги. Кстати, очень хорошая книжка. И я ее с большим интересом читал, примеряя эту ситуацию на себя. Потому что, если бы я жил с таким результатом до 60 лет, то я бы, наверное, не дожил до 60. Вообще это страшно, все время ждать, каждый день с напряжением поднимать телефонную трубку в надежде на то, что тебе какой­то продюсер звонит, и в итоге прийти к такому плачевному финалу. Поэтому, вроде бы, вот спектакль идет, вот там кино будет сниматься, вот еще книжка выйдет…

— Книга о чем?

— Есть такой жанр «нон­фикшн» — «невымышленная» литература. В этом духе и роман. Человек думает о том, как бы ему во что бы то ни стало написать роман. Он размышляет об этом на протяжении всего повествования. Роман написать не может, но те переживания, которые он испытывает в необходимости его написать, и становятся собственно романом.

— Что бы ты пожелал нашим читателям в наступившем году? Что нужно для того, чтобы мечты сбывались?

— Нужны эмоции. Они создают нужную для результата энергию. Нельзя что­то делать, руководствуясь только знаниями и опытом или сухим расчетом. Без эмоций мечты не сбываются. Это самый главный ингредиент в рецепте. Так что пожелание — не терять желаний!