Если бы Григорий Перельман не отказывался еще и от интервью, то, возможно, что в них он назвал бы имя Перельмана — своего выдающегося предшественника — как любимого с детства автора. Ведь во многих наших ученых интерес к науке пробудили увлекательные книги Перельмана.

Сейчас в Донской публичной библиотеке при участии столичного фонда Зимина проходит фестиваль науки. Фонд Зимина активно занимается популяризацией науки, изданием научно-популярных книг.

— Интерес к книге в европейских странах и Штатах — это в значительной мере интерес к научно-популярной литературе, — говорил во время приезда в Ростов с миссией от этого фонда публицист и телеведущий Александр Архангельский.

Благодаря этому фонду в России появились десятки интереснейших книг, которыми зачитываются во всем мире (с ними можно познакомиться в ДГПБ).

Но сегодня перелистаем страницы «Занимательной физики» Якова Перельмана, российского короля научной популяризации, имя которого в этом фонде глубоко чтят.

А воз и ныне… — где?

Как часто, попадая в известную житейскую ситуацию, мы вспоминаем басню Крылова про Лебедя, Рака и Щуку и говорим:

— А воз и ныне там!

Математик и физик Яков Перельман прочел эту басню по-своему и пришел к выводу, что описанная финальная картина едва ли верна с точки зрения механики. Ведь если перевести на язык механики фразу «Лебедь рвется в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду», то окажется, что «одна сила — тяга Лебедя — направлена вверх, другая — тяга Щуки — вбок, третья — тяга Рака — назад.

Не забудем, что существует еще четвертая сила — сила тяжести, которая направлена отвесно вниз, — размышлял Перельман. — Лебедь, рвущийся к облакам, не мешает работе Рака и Щуки, даже помогает им: тяга Лебедя, направленная против силы тяжести, уменьшает трение колес о землю и об оси, облегчая тем вес воза, а, может быть, даже вполне уравновешивая его, — ведь груз невелик («поклажа бы для них казалась и легка»)».

В общем, проанализировав все возможные варианты, Яков Перельман пришел к выводу, что басенный финал практически невозможен. Однако деликатно констатировал: «Во всяком случае, Крылов не мог с уверенностью утверждать, что и возу все нет ходу», что «воз и ныне там».

Но точку Яков Перельман на этом не поставил: сокрушение литературных пьедесталов не входило в его задачу. Завершил анализ тем, что смысла басни все эти выкладки все равно не меняют.

Когда Муравей — молодец?

Прошлым летом наши читатели познакомились с оправданием крыловской Стрекозы: сотрудник Ботанического сада ЮФУ Александр Полтавский рассказал о том, что зря великий баснописец вывел ее легкомысленной попрыгуньей и противопоставил вечному трудяге муравью. И стрекозы не бездельницы.

Перельмана заинтересовала (опять-таки, с точки зрения механики) деятельность крыловских муравьев: «мало кто знает, что усердные труженики-муравьи, которых тот же Крылов восхвалял как образцовых работников, трудятся совместно именно по способу, осмеянному баснописцем».

Что это за способ? «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет».

Перельман поясняет, что, по законам механики, «силы могут быть направлены не в одну сторону, и, несмотря на это, давать известный результат». (Впрочем, то же нередко происходит и в жизни общественной).

И тут уже, пожалуй, не механика, а обычная арифметика. Когда муравьи, к примеру, тащат добычу по ровному месту, то, наблюдая за ними, можно восхититься слаженностью их действий, предположить в них недюжинный интеллект. Но как только повстречается препятствие на их пути, каждый из них попытается преодолеть его по-своему. Один потянет добычу вправо, другой — влево. Движение в результате будет в том направлении, где муравьев больше или где собрались более сильные особи. Вот и вся муравьиная сплоченность и разумность.

Кстати, есть писатель, с чьей оценкой муравьиного труда Перельман вполне согласен. Это Марк Твен. Однажды он заметил, что «муравей хорошо работает только тогда, когда за ним наблюдает неопытный натуралист».

Неверно, но очень красиво

— Простите, не вы ли тот самый Джейкоб Перлман, который столь своеобразно интерпретировал мои некоторые сочинения? Я прочитал вашу «Удивительную физику» и нашел в ней ссылки на мои романы.

— Тот самый…

— И который так ловко разоблачил моего «Человека-невидимку», указав, что он должен быть слеп, как новорожденный щенок…

Этот диалог между Гербертом Уэллсом и Яковом Перельманом состоялся во время визита Уэллса в нашу страну.

Да, в этой книге, которая нашему читателю известна как «Занимательная физика», Перельман утверждал: «Невидимый должен быть слеп». Цепочка рассуждений такова: герой Уэллса невидим, потому что все части его тела сделались прозрачны. Значит, лучи света беспрепятственно проходят и через глаза Невидимки (ввиду отсутствия в этих глазах пигмента), и потому он не способен видеть ничего. В общем, если по законам физики, то «Грозный претендент на власть бродил бы ощупью, просил милостыню, которой никто не мог бы ему подать, т.к. проситель невидим».

Физик Перельман был снисходителен к подобным ошибкам талантливых лириков, баснописцев, фантастов. Физика физикой, но есть еще и художественная условность… Это счастье, считал он, что Уэллс не задался вопросом о глазах Невидимки прежде, чем завершил этот роман. Иначе «изумительная история «Невидимки» никогда не была бы написана».

Коллаж Ольги ПРОЙДАКОВОЙ