Что общего у Аль Пачино и Микки Рурка, Пола Ньюмена и Дастина Хоффмана, Энтони Хопкинса, Роберта де Ниро, Джека Николсона, Ричарда Гира, Роберта Рэдфорда и Джона Траволты?

— Все они — голливудские звезды первой величины, — скажете вы.

Это, безусловно, так. Но есть еще одно сходство, о котором они сами, возможно, и не знают: в российском прокате их герои говорят голосом Владимира Еремина.

Заслуженный артист России Владимир Еремин побывал недавно в Ростове в качестве члена жюри проходившего здесь всероссийского фестиваля «Русская комедия», и мы расспросили его об этой стороне его многогранного творчества.

— Владимир Аркадьевич, после знакомства со списком артистов, которых вы дублировали на российском экране, а в нем — сплошь звезды и мегазвезды Голливуда, напрашивается детский вопрос: у них всех в реальной жизни — похожие голоса, тембры которых к тому же созвучны вашему?

— Прежде всего эту компанию американских звезд я бы немножко сузил, поскольку довольно прочно я закреплен лишь за несколькими из них. Это — Аль Пачино, это — Роберт де Ниро, это — Энтони Хопкинс. Остальные возникают в моей жизни эпизодически, время от времени. К примеру, недавно я дублировал Микки Рурка в двух фильмах. Но сейчас такие эпизоды бывают все реже и реже, и в том, что касается дубляжа, я нахожусь в полной зависимости от того, как часто снимаются Аль Пачино, Роберт де Ниро и Энтони Хопкинс.

— Пожелаем им больше интересных ролей…

— Теперь относительно тембра голоса. Всякий раз нужно искать тот тембр, который предполагает голосовая фактура озвучиваемого актера.

Мне пришлось довольно долго искать тембр для Аль Пачино, которого я дублировал в фильме «Адвокат дьявола». Обстоятельства сложились так счастливо, что я мог делать это, не торопясь: в течение трех или даже четырех дней. В результате получилась достойная работа, которая была оценена как лучший дубляж Аль Пачино в мире, за что я получил премию Би-би-си.

Даже озвучивая актеров, с которыми мне уже приходилось работать, я всегда пытаюсь найти новый оттенок тембра, изменить что-то в голосовой фактуре, потому что и сами эти актеры меняются с годами и новыми ролями.

— Вам надо добиться такого звучания, чтобы, как говорится, было один к одному?

— Никогда не бывает, чтобы один к одному. Ведь все равно он — Аль Пачино (Роберт де Ниро или Энтони Хопкинс), а я — Владимир Еремин.

— Помню, в какой-то телепередаче показывали, как артисты дублируют персонажей мультфильмов. Они стояли у микрофона и, глядя на экран, старались повторять движения всех этих рисованных зверушек и человечков. Что-то подобное происходит и на дубляже художественных кинолент?

— Безусловно: стадия вживания в актера, которого дублируешь, обязательна. Вместе с ним ты проживаешь ту или иную ситуацию. Естественно, что если его герой активно двигается на экране, встает, садится, машет руками, то все это не может не отразиться на звуке его голоса. И ты невольно повторяешь все это вслед за ним.

— Каждый актер способен продублировать зарубежного коллегу?

— Процесс дубляжа киноленты — это занятная такая смесь искусства и спорта: надо не только найти соответствующий тембр, но и попасть в артикуляцию дублируемого артиста. А вот это не удается, бывает, даже замечательным мастерам экрана и сцены.

— А разве перевод текста роли не отшлифовывается так, чтобы артикуляция говорящего на экране на иностранном языке совпадала бы с артикуляцией дублирующего?

— Совершенно верно: в производстве дубляжа кинолент есть даже специальная профессия — укладчик. Это — человек, который укладывает слова дублируемых реплик так, чтобы совпадало смыкание губ. Но даже при этом успешно заниматься дубляжем получается не у всех актеров.

— Не таит ли это опасность того, что рано или поздно у производителей фильмов возникнет идея заменить актеров дубляжа компьютерами?

— Знаете, я слышал про человека, который мечтал изобрести бензотопор. Он сказал: «Бензопила есть, а бензотопора нет. Придумаю-ка я эту штуку и войду в историю человечества». Но прежде он произвел все же некоторые расчеты, и получилось, что бензотопор обходился бы в 1624 раза дороже обычного…

Мне думается, что так же и здесь. Уже сегодня в Америке существуют технологии, позволяющие синтезировать на экране любое изображение. Хотите «оживить» Мэрилин Монро? Пожалуйста. Но разве это Мэрилин Монро будет на экране? Это будет только ее тень. К тому же когда компьютер, например, синтезирует музыку, звук получается стерильный. Слушателю не хватает погрешностей и шумов, которые сопутствуют реальной игре на реальном инструменте. Синтезированному на компьютере человеческому голосу наверняка не будет хватать душевных эманаций.

— Сколько времени отводится обычно на дубляж роли?

— Любую роль, даже если она большая, объемная, я должен сделать за четыре-пять часов почти непрерывной работы у микрофона.

— Ваш труд зависит от работы коллег, которые дублируют другие роли озвучиваемой ленты?

— Раньше актеры дублировали сообща: если в сцене было занято пять человек, то у микрофона стояли пятеро. Если один не попадал в артикуляцию, сбивался, то все должны были начинать сначала. Но такая коллективная работа ушла в прошлое: теперь каждый пишет свою звуковую дорожку, работает в одиночку. Это хорошо тем, что не приходится страдать из-за чужих ошибок, но, с другой стороны… Страшновато иногда бывает одному в темном ателье без коллег…

— Вам доводилось встречаться с зарубежными звездами, которых вы озвучивали?

— Однажды на кинофестивале мы встретились с Армандом Ассанте, который играл главную роль в телесериале о Наполеоне. Его подвели ко мне, сказали:

— Благодаря этому парню, Арманд, тебя хорошо знают и любят в России.

Мы посидели с ним целый вечер за одним столиком, хорошо поболтали на наши профессиональные темы. Когда расставались, он сказал мне:

— Ты — классный парень. Если снимешься в картине, где тебя надо будет сдублировать на английском языке, я сделаю это бесплатно.

— Владимир Аркадьевич, вы в своем роде — человек-оркестр: актер театра и кино, мастер дубляжа, сценарист, режиссер, продюсер… Какая из этих ипостасей более всего дорога вашему сердцу?

— Более всего мне ближе и дороже моя изначальная актерская профессия. Занимаясь ею, я получаю наибольшее удовольствие. К тому же здесь ты не несешь на себе груз ответственности за других людей и успех всего проекта, отвечаешь сам за себя, поэтому и спишь спокойнее.

— Каковы ваши впечатления от нашей донской столицы и фестиваля «Русская комедия»?

— В Ростове я не впервые: приезжал с антрепризными спектаклями. Мне нравится этот город севера нашего юга. Когда я бываю здесь, во мне словно оживает какая-то генная память: по отцовской линии я происхожу из сибирских казаков, а сибирские казаки — это, как известно, выходцы с Дона. Согласно нашему семейному преданию, мой прапрапрапрадед участвовал в пугачевском восстании, за что и был сослан в Сибирь. От него наше семейное колено и ведет свой отсчет.

Нынешний приезд в Ростов был особенно приятен: на фестивале «Русская комедия» я почувствовал себя среди людей моей группы крови. Чего греха таить, современный театр — это такое создание, которое пасется на любых лугах, а иногда — и на помойках. А здесь я встретил людей, которые свято чтут традиции Станиславского и сохраняют верность психологическому театру. Подобно им, я уверен, что будущее российского, а может, и мирового театрального искусства — за ним, все остальное — преходяще.

Коллаж Андрея Краснокутского