
Это было похоже на сцену из старого доброго советского фильма: ватага девчонок провожает подругу до самой приемной комиссии художественного училища, потому что не сомневается в ее талантливости и готова убедить в этом любых мэтров.
Фото/Видео: Марина Каминская
Так начинался путь в искусство будущего донского скульптора Евгении Лапко, автора или соавтора многих известных монументов, установленных в Ростовской области. Среди них Кумженский военный мемориал, памятники в честь Первой Конной в Пролетарске и солдатам Великой Отечественной в Егорлыке, мемориал «Памяти жертв фашизма», воздвигнутый в Змиевской балке в Ростове.
Мы сидим с Евгенией Федоровной во дворе ее дома и листаем большой альбом с фотографиями ее скульптурных работ, тех, которым была уготована долгая жизнь, и таких, которые существовали лишь в гипсовых эскизах, а на люди
Однажды
Почему Евгения Федоровна не знает. Возможно, возникли опасения, что эти композиции спровоцируют народ на ненужные сравнения: «Эх, было время, когда и осетров приносили с рыбалки»
Лапко жаль, что невостребованным или известным лишь узкому кругу специалистов остался ряд лирических ее работ, но на судьбу она не в обиде: все же многого удалось добиться, оставить свой след на земле.
Вы с детства мечтали изваять такие фигуры, которые бы украсили парки, улицы, площади?
Представьте себе, не мечтала. И даже в старших классах еще не определилась окончательно, какую выбрать профессию. А тут грянула война, и мой родной город Ленинград оказался в кольце блокады. Я поступила в фельдшерскую школу.
Когда нас, ее учеников, стали посылать на дежурство в больницу, я поняла, что медицина точно не мое. Не выдерживали мои нервы криков раненых, вида крови, тел, изуродованных осколками снарядов.
Какое-то
Я боялась переступать порог художественного училища, думала, что проиграю в сравнении с другими абитуриентами, но оказалось наоборот. На их фоне я выглядела профессором. Ведь среди них много было комиссованных с фронта по ранению, людей с очень слабой художественной подготовкой и даже без оной. Я же до войны училась в художественной школе, а в школе фельдшерской, спасибо ей за это, получила хорошие познания в анатомии.
Почему выбрала именно скульптурное отделение, сама не знаю. Наверно, так мне было суждено. Ведь там я встретила и своего будущего мужа Бориса Лапко. Он был молодой фронтовик, потерявший на войне ногу.
Когда мужа как коммуниста и перспективного скульптора направили после училища в Ростов, я, конечно, последовала за ним.
В Ростове на первых порах супругам Лапко в бытовом плане было непросто: сначала угол снимали, потом получили свой, но это была комната, переделанная в жилую из душевой Но зато здесь их ждала интересная работа. Это окрыляло.
А бывали в вашей жизни нечаянные радости?
Конечно, бывали. Шла однажды по дороге и нашла большой кусок прекрасного мрамора, вырезала из него портрет девочки. Говорили, что неплохо получилось.
Какие сюжеты вас особенно увлекали?
Животных нравилось лепить: лошадей, собак. Но вообще меня всегда увлекал сам творческий процесс. Как правило, над какой скульптурой трудилась, та на тот момент и была любимой.
И портреты Ленина в том числе? Над этой исторической фигурой вы ведь работали не единожды.
Это правда. В этом смысле Ленин был наш кормилец. Но Ленин и в то время был уже легендой. Мы с мужем старались создать образ мудрого государственного руководителя, человека, наделенного множеством душевных достоинств, у которого были узнаваемые ленинские портретные черты. Радовались, если это удавалось.
В перестройку о Ленине много чего стали писать и говорить, я ни с кем не спорила. Просто отошла в сторону.
А ваш интерес к теме Великой Отечественной, которая в вашем творчестве занимает очень заметное место, объясняется юностью в блокадном Ленинграде?
Работы, посвященные Октябрьской революции и Великой Отечественной, привлекали меня прежде всего мощностью звучания.
Самая мощная по звучанию из скульптурных композиций, которые ваяла Евгения Лапко, это монумент в память о тысячах людей, расстрелянных фашистами в Змиевской балке. Его авторами обычно указываются трое: Борис и Евгения Лапко, Николай Аведиков. Но, по словам Евгении Федоровны, деятельное участие в создании этого мемориала принимали и двое их с Борисом Кузьмичем сыновей. Первоначально они собирались пойти по родительским стопам, получили художественное образование, но потом избрали иные жизненные дороги.
Фигуры Змиевского мемориала огромны, ваять их в обычной художественной мастерской было невозможно. Скульпторам выделили под мастерскую целый цех одного из ростовских заводов, а потом они работали уже в самой балке, куда им подвозили необходимые материалы.
Сегодня этот мемориал нередко называют грандиозным, а Евгения Федоровна вздыхает: работа велась в сжатые сроки, почти в авральном режиме, чтобы успеть к дате
В этом году Евгении Федоровне Лапко исполняется 90 лет, но ее

