Есть большая вероятность того, что работа над сериалом «Великолепный век», примагнитившим российских зрителей, завершится нынешним летом.
На чем поставят точку турецкие кинематографисты, можно только догадываться, но сама реальная история султанского семейства — это трагедии и страсти почище шекспировских.
Устранение Мустафы
Чем старше становятся в сериале сыновья султана Сулеймана, тем чаще они глядят с опаской на своего брата Мустафу, главного претендента на престол. А он неизменно уверяет, что угроз для их жизни от него не исходит и он никогда не воспользуется правом, которое узаконил для вступившего на трон их великий предок Мехмед Фатих.
О чем речь? О придуманном Мехмедом Фатихом (он же Мехмед-Завоеватель) суровом способе не допустить кровавых войн за трон: «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле».
Вот этим правом шех-заде Мустафа и отказывается воспользоваться. Но это — обещания братьям человека, который еще не стал султаном. А если получит власть и переменится? Тем более что Мустафа — брат им лишь наполовину, их матери непрестанно враждуют. Оттого при всей симпатии братьев к Мустафе в их сердцах вспыхивает порой тревога. Даже султану Сулейману снятся кошмары о будущем его любимой жены Хюррем и их общих детей. А кровавый злодей в этих снах — Мустафа.
Раз так, значит, и султан Сулейман не одобряет такого способа предупредить братоубийственные распри? А как он поступал со своими братьями?
Есть неподтвержденная авторитетными источниками информация, что Хюррем-султан пыталась повлиять на Сулеймана с тем, чтобы он отменил это ужасное право, но султан видел в нем свой смысл.
Братья у Сулеймана были, а такой проблемы пред ним не стояло: ее «решила» чума еще до того, как он взошел на трон. Однако Сулейману предстояло еще более тягостное испытание: выносить приговоры своим детям и внукам.
Некоторые историки предполагают, что, делая это, султан не мучился нравственными терзаниями, разрываясь между любовью к детям и государственной целесообразностью, поскольку на самом деле был совсем не так чадолюбив и гуманен, как это показано в сериале, являл собой правителя замкнутого, подозрительного, жестокого, как, впрочем, все его коллеги-современники. К примеру, одна западная исследовательница пишет, что перед Сулейманом чуть не каждый день демонстрировали до нескольких десятков отрубленных голов, и он с удовлетворением взирал на эти свидетельства неотвратимости наказания преступников в подвластных ему владениях.
В историях взаимоотношений Сулеймана со старшим сыном Мустафой, рожденным от черкешенки Махидевран, много неясного. Как беллетристы, так и историки могут только строить догадки о том, почему Сулейман перевел Мустафу с престижного поста губернатора близкой к столице области в отдаленную провинцию, а тот лакомый кусочек отдал другому сыну.
Печальный финал Мустафы большинство исследователей объясняют одинаково: оговор! Козни Хюррем-султан и ее ставленника — великого визиря Рустема-паши. Эта хитрая лиса Хюррем давно–де так коварно расхваливала Сулейману достоинства Мустафы, в таких тонах описывала любовь к Мустафе янычар и народа, что великий султан насторожился, заподозрив сына в желании сместить его с престола.
Нет в сулеймановой истории персонажа, на чей счет у историков было бы единое мнение. По-разному характеризуют и Мустафу. Один портрет таков: это — красивый, образованный, великодушный молодой человек, преданный отцу и идеалам династии. Другой портрет рисует другую натуру — принца своенравного, высокомерного, слишком амбициозного. Но популярнее все же первое «изображение».
По одной из самых распространенных версий, обвинение против Мустафы было сфабриковано следующим образом. Сулейману исполнилось
60 лет, его армия готовилась к очередному военному походу, но тут объявились подосланные Рустемом-пашой свидетели, которые сообщили об опасных настроениях янычар. Они–де предпочли бы, чтобы султан отправился на покой, а поход возглавил Мустафа. А сам Мустафа ходит в золотых одеждах и щедро одаривает янычар денежками из отцовского кармана.
Сулейман потребовал, чтобы Мустафа предстал пред его очи. Встреча должна была состояться в султанском походном шатре. Мустафа прибыл на нее на белом коне, в белоснежных одеждах. Вот как описывает ее историк и писатель XIX века Кондратий Биркин (остается открытым вопрос, кто был ее свидетелем, чтобы передать потомкам такие подробности): «В передней части шатра вместо отца Мустафа нашел немых чаушей с шелковыми петлями в руках, приблизившихся к нему с несомненным намерением накинуть ему аркан на шею. Выхватив ятаган, Мустафа со всем отчаянием самосохранения несколько времени отмахивался от палачей и принудил их отступить, но в эту самую минуту ковер, отделявший приемную от опочивальни султана, быстро отдернулся, и в полутени показалась грозная фигура отца Мустафы. Не говоря ни слова, Сулейман только взглянул на оробевших чаушей, а с них медленно перенес свой взгляд на сына, покорно опустившего ятаган и склонившего голову».
Вскоре был приведен в исполнение и приказ об умерщвлении малолетнего сына принца. Дочек пощадили: вероятно, потому, что воцарение женщины на троне в Османской империи было невозможно. Таковы были обычаи и нравы «великолепного века».
Еще одна жертва
Часто пишут, что ядовитая стрела, выпущенная Хюррем в Мустафу, поразила не только его, но и ее собственного сына Джихангира. Ведь прошло совсем немного времени, и его нашли бездыханным на полу дворца.
Кончину слабого здоровьем Джихангира народная молва связала с тоской по убиенному Мустафе, с которым они якобы были большими друзьями. Некоторые историки замечают, что братья редко друг с другом пересекались, чтобы так крепко подружиться, и, вероятно, перед нами — не более чем романтическая легенда. Но, может быть, Мустафа и вправду обладал талантом дружбы. Его смерть заставила горевать не только Джихангира. Радость Селима, которого отец объявил теперь престолонаследником, была омрачена этой утратой.
Взойдя в свой срок на трон, Селим распорядился воздвигнуть над могилой Мустафы мавзолей, облагодетельствовал Махидевран.
Мятеж Баязида
Много сыновей у султана — это хорошо. Но только до той поры, пока они не начнут драться за власть. Да если и по иной причине — это тоже беда для подданных. Что послужило поводом к кровавой распре между Селимом и Баязидом, точно неизвестно. Вернее все-таки спор о первенстве в праве на престол.
Отряды Баязида потерпели поражение, он знал, как страшен в гневе отец, который, конечно же, не простит ему этой ссоры. Заступиться за него перед Сулейманом было некому: прежде могла бы мать — Хюррем-султан, но она покинула этот мир. Баязид пустился в бега. Сначала скрывался у армянских князей, потом перебрался вместе с сыновьями к персидскому шаху Тахмаспу, давнему недругу Сулеймана.
Есть старинная легенда о том, как Тахмасп пытался обмануть посланников Сулеймана, требовавших выдачи изменника Баязида. Баязид и его сыновья вошли в деревянную клеть, ее подняли на высоту деревьев, и Тахмасп с чистой совестью уверил посланников Сулеймана, что Баязида на его земле нет…
Сулейман грозил Тахмаспу войной, но затем решил, что подкупить шаха вернее и дешевле. И не ошибся: шах выдал Баязида людям Сулеймана, которые тут же лишили жизни и его, и его сыновей. Не избежал их участи и младший сын, трехлетний, который в тот момент находился в другом месте.
Так на горе своей династии и на радость другим народам, опасавшимся завоевательных походов османов, Сулейман ликвидировал Мустафу и Баязида, самых пассионарных своих отпрысков.
Дубль любовной истории
А рыжий, в мать, Селим, преемник Сулеймана, вошел еще и в историю строительства Волго-Донского канала. Прорыть этот канал для того, чтобы открыть путь на север для дальнейшей османской экспансии, было идеей Сулеймана. В 1569 году Селим отправил на осуществление этого проекта свыше 20 тысяч солдат. Но уже через месяц турки вынуждены были признать: миссия не выполнима. Мало того что работы тяжелы и затратны, так еще у этих русских ужасная погода, дождит и дождит, и казаки покоя не дают…
Как считают историки, с воцарения Селима, у которого не было и десятой доли отцовской энергии, слишком любившего вино и удовольствия, начался закат «великолепного века» Османской империи.
В отношении к делам государственным Селим нередко бывал противоположностью Сулеймана, но его любовная история — точно дубль отцовской. Селим тоже увлекся рабыней из гарема, или, как нередко говорят, Нурбану окрутила-околдовала его, как Хюррем Сулеймана.
Нурбану была венецианкой, на родине ее звали Сесилия.
Хотя у Селима бывали и официальные фаворитки, он сочетался с Нурбану законным браком, как Сулейман с Хюррем, и пронес любовь к ней через всю жизнь.