«Прекрасное японское далёко» Алессандро Барикко – итальянец, наш современник, а рассказанная им, а вслед за ним - театром история могла бы произойти полтора столетия назад.
Ее герой – молодой предприниматель с авантюрной жилкой Эрве Жонкур (эту роль играет Александр Хотенов) отправляется в Японию, чтобы вывезти оттуда контрабандой яйца шелковичных червей, запрещенные к экспорту.
Эрве готов к опасностям долгого и трудного пути, он и не догадывается, что главная опасность, которая навсегда лишит его покоя, связана не с разбойниками, не с японскими стражами правопорядка, даже не с болезнями, одолевающими путешественников в дальних странствиях. Тот уютный мир, в котором ему так хорошо с молодой женой, разрушит мимолетная встреча с миниатюрной японкой (арт. Ксения Соколова), которая станет его наваждением.
Ради того, чтобы вновь с ней увидеться, он будет вновь и вновь все тем же утомительным путем возвращаться в Страну восходящего солнца, сообщая что-то о неотложных бизнес-делах своей милой, никогда не спорящей с ним жене (арт. Яна Фоминых).
Режиссер спектакля Михаил Заец не стал воспроизводить на сцене исторически верный Восток. Здесь та Япония, какой она рисуется обычно большинству европейцев: суровый самурай, слуга, преданный до самопожертвования, изящная гейша, загадочная, как сфинкс. Конечно же, легкие ширмы и живописный вид на какую-то местную фудзияму.
Художник Никита Сазонов (Петербург) превратил немногочисленные элементы декораций в многозначные символы. Главные их них – это могучий бильярдный стол и неверное зеркало над ним, в котором все не совсем так, как на самом деле.
Ведь и сама эта история из тех, когда в свете финала предшествующие события, как в детективе, меняют прежний смысл. Казалось, «Шелк» - это о страсти Эрве к таинственной восточной незнакомке, а вышло, что о любви его жены, которая обо всем давно догадалась и подарила Эрве иллюзию неизбывного присутствия в его жизни той женщины…
Наполненная эротикой новелла обернулась притчей о тех сокровищах, которые люди редко ценят, пока они рядом, и понимают, как нужно было их беречь, лишь когда уже ничего не вернуть. У изящной, красивой вещицы, какой увидели зрители этот «Шелк», оказался глубокий подтекст.
