Началось все с того, что 22 декабря 1926 года наша газета («Большевистская смена») опубликовала развернутое сообщение своего московского корреспондента о конкурсе гармонистов.
Проходил он ни много ни мало – в стенах Большого театра. В составе жюри были личности, причисленные сегодня к легендам: первый советский комиссар народного просвещения Луначарский, режиссер Мейерхольд, тогдашний директор Большого театра композитор Ипполитов-Иванов.
Конкурс превратился в пропагандистскую акцию. Прослушав конкурсантов, один из известных в то время артистов, товарищ Сосновский, сказал, что поражен скудостью репертуара.
– Всё «Кирпичики» да «Цыганская венгерка». О чем это говорит? Это говорит о том, что гармошка была в унижении, – сделал вывод товарищ Сосновский. На что намекал, всем было очень хорошо понятно: на царский режим.
Товарищ Сосновский, вероятно, поддержанный членами жюри, постарался, чтобы конкурсанты и публика прониклись важностью миссии, которая в молодой Стране Советов должна быть возложена на популярнейший народный инструмент:
– Надо спустить через посредство гармошки лучшие образцы музыкальных произведений в народные массы.
Объяснение товарища Сосновского было таково: симфонических оркестров, роялей с пианино в Советской России в достаточном количестве еще нет, и будут не скоро. А народные массы надо просвещать, приобщать к лучшим образцам мировой классики. Тут и придет на помощь гармонь.
После этих речей, как свидетельствовал наш московский корреспондент, «один из участников конкурса сыграл отрывки из оперы «Кармен» и показал, что гармошка может и оперу сделать достоянием широких масс».
На конец второго конкурсного дня было намечено «заключительное торжественное заседание». Заседали тогда часто, по разным поводам, – Маяковский, как помните, это подметил и сочинил колкие стихи о прозаседавшихся.
Но на том заседании в Большом театре должно было произойти событие эпохальное: «впервые за время существования серьезной музыки и пения в России народная артистка Нежданова споет под гармошку, а народная артистка Гельцер будет плясать под этот, может быть, непривычный для нее инструмент».
Пожалуй, следует заметить, что Нежданова и Гельцер были не просто народные артистки Республики, а первые из труппы Большого театра, удостоенные этого звания. Антонина Нежданова – оперная прима, Екатерина Гельцер – звезда русского балета.
Любопытно, как наш московский корреспондент завершил это свое сообщение. Оповестил, что впереди – всесоюзный конкурс гармонистов, а дальше выдал следующее: «Ростовцам, у которых гармошка, правда, не в великом почете, как в Москве, и вытеснена была в свое время нелепым инструментом – органом, пора бы призадуматься над вопросом об организации хотя бы городского, на первых порах, конкурса».
Наших современников эта фраза, скорее всего, удивит, поскольку музыкальный инструмент орган у многих из нас перво-наперво ассоциируется с музыкой под сводами готических храмов. Однако московский корреспондент «Большевистской смены», конечно же, имел в виду другие органы – переносные механические, состоящие в ближайшем родстве с шарманкой.
Еще в середине XIX века два умельца – крепостные одного донского помещика – усовершенствовали привезенный им из-за границы механический орган, игравший вальсы и кадрили, за что и получили вольную до знаменитого царского манифеста 1861 года. Благодаря им и их последователям в Азове и Ростове появились мастерские по производству таких вот механических органов, слава о которых разнеслась по всей России. На Дону среди их заказчиков были трактирщики, устроители каруселей и цирковых балаганов.
В самом ли деле механический орган сильно потеснил в Ростове живую гармошку, или сгустил наш московский корреспондент краски, но и на Дону о роли народных инструментов после той публикации, видимо, призадумались. От раздумий быстро перешли к действиям: уже в середине февраля следующего – 1927 года – Ростовский горком комсомола и редакция «Большевистской смены» организовали конкурс» «на лучшего плясуна, певца и музыканта».
«Торжество народной песни и танца» – этот, набранный крупными буквами, заголовок как раз и относился к рассказу о конкурсе, опубликованному 16 февраля. Сообщалось, что в финале конкурса участвовали шесть певцов, пять гармонистов, один из них девяти лет, 11 танцоров, четыре балалаечника, два мандолиниста, пять пианистов (но играли эти «осколки старого мира», наверняка, что-то народное), два гитариста, один домбрист и один свистун.
Большинство состязавшихся, как подчеркивала газета, были рабочие.
В победители конкурса вышли и два гармониста: взрослый и школьник. Взрослый, товарищ Кузнецов, рабочий Донской табачной фабрики, получил в награду часы, а школьник почему-то – губную гармошку. Не для того ли, чтобы без устали совершенствовал свое исполнительское мастерство, даже на переменках между уроками?
