Вариации света

Почетный архитектор Российской Федерации, больше всего он был известен как автор проекта знаменитого мемориала в Змиевской балке, пока четыре года назад в том же музее изобразительных искусств не прошла его первая персональная выставка. Её успех по праву разделил близкий друг Мурадьяна искусствовед Валерий Рязанов, десять лет уговаривавший художника показать свои работы людям.

– Все архитекторы понемногу рисуют, и у многих проходят персональные выставки: ходишь по залам и любуешься пейзажами и портретами, часто прекрасными, спору нет, – говорит Валерий Рязанов. Но я больше всего ценю умение оторваться от земли, когда художник уходит от обыденности и в своих картинах не имитирует жизнь, а пытается её осмыслить. Меня поразили философская живопись и графика Мурадьяна. Его портрет Льва Толстого – это обобщённый образ мыслителя. А старый ростовский дворик – это поэма об ушедшем времени. На картину «Эсхатология» (жизнь после смерти) можно смотреть часами и думать, думать, думать – о вечности…

Четвёртая выставка Мурадьяна приурочена к его восьмидесятилетию, и в дни своего юбилея в приветственном слове на её открытии он поразил многочисленных поклонников его таланта не только мудростью человека, безусловно, неординарного, но и радостным, даже каким-то по-детски задорным  восприятием мира. Внутренний мир Художника с большой буквы – всегда загадка, и смысл его картин каждый зритель понимает по-своему. Вернее, пытается понять этот доселе незримый, неведомый нам мир. Иногда это бывает не так и легко: приходите на выставку (она продлится до 4 января) и убедитесь в этом сами.

– Вы когда-нибудь задумывались, почему Бог из всех живых существ дал сознание, разум только человеку? – ответил Рубен Иоганесович  вопросом на  вопрос о главном в его творчестве – Совершив этот акт, сделав человека Человеком, он отделил свет от тьмы, в нашем сознании отделил. Поэтому-то свет и должен наполнять все наше существо, и, конечно же, душу. Это лучший дар, который он мог нам дать, и всё, что мы делаем, все формы нашей жизни должны быть вариацией света. Сколько было за человеческую историю таких художников, как я, – тысячи, десятки тысяч, но раз людям понравились мои работы, стоит постараться дописать начатое и попробовать воплотить новые задумки. Великий китайский художник Ци Байши как-то сказал, что только в восьмидесяти годам он стал понимать что-то в живописи…

Может быть, кто-то и поспорил бы с таким пониманием  нашего, конечно же, лучшего из миров, а главное о сущности Homo sapiens – Человека разумного. Но, наверное, именно такой взгляд помогает художнику жить и работать так, чтобы, увидев его полотна, каждый мог ещё раз задуматься об этой самой сущности…