Выдающиеся мастера литературы и музыки вдохновляются футболом
«Отрадная игра» в идеальном городе
О том, что писатель Владимир Набоков коллекционировал бабочек, знают даже те, кто никогда не читал его книг. Более продвинутые могут добавить, что еще он увлекался боксом, теннисом и шахматами, составлял на досуге шахматные задачи.
Бабочки, шахматы, бокс, который во времена Набокова, как и теннис, входил в «джентльменский набор»… Все это отлично вписывается в образ эстета до мозга костей, который давно закрепился за Набоковым. Но у Набокова была еще одна спортивная страсть, возможно, превосходившая все остальные, – к футболу. При том, что футбол люди его круга нередко называли спортом пролетарским.
Футболом Набоков увлекся еще в ранней юности, играл в команде Тенишевского училища. Причем видел себя лишь в одном футбольном амплуа – вратаря. В те годы неизменное восхищение взрослых и детей, аристократов и пролетариев вызывали авиаторы. Юный Набоков считал, что футбольный вратарь заслуживает такого же трепетного поклонения, как матадор и воздушный ас.
Был ли Набоков на поле самозабвенным игроком? Едва ли. Его одно из самых знаменитых спортивных стихотворений Football (озаглавлено по-английски, но написано на русском) не столько о спорте, сколько о любви. Лирический герой (вратарь) во время «отрадной игры» позволяет себе отвлечься на прелестную англичанку, проходившую мимо со своим спутником, и вслушаться в их разговор.
Данная ситуация может быть и поэтической фантазией, но то, что, стоя в «рамке», вратарь Набоков, бывало, уносился мыслями далеко от игры, свидетельствует и его биографическая проза.
Завершилась футбольная карьера Набокова внезапно и жестоко. Он играл в Берлине за команду русских эмигрантов против немецких пролетариев. Удар мячом, падение и – сильное сотрясение мозга, перелом ребер, больничная койка.
После выздоровления на футбольное поле Набоков уже не вернулся.
Если Набокова часто называют эстетом, то поэта и эссеиста Иосифа Бродского – снобом. Сноб Бродский – тоже страстный футбольный болельщик. В одном из стихотворений («Развивая Платона») он, словно полемизируя с античным философом, размышлявшим об идеальном городе-государстве, рисует ироничную картину подобного образования. Но в этом городе имеются яхт-клуб и футбольный клуб:
Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
Там, где нога продолжает начатое головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
Самые главные – пенальти и угловой.
Мне особенно нравится про то, что «нога продолжает начатое головой». Гениальная, по-моему, фраза.
Перед матчем играйте Чайковского!
…Единственное место, где можно говорить правду о том, что видишь. Так композитор Дмитрий Шостакович шутил в кругу друзей по поводу своих походов на футбольные матчи.
Рассказывают, что в конце 1930-х годов некоторые товарищи при должностях довели идею коллективизма до такой дурости, что наложили негласный запрет на упоминание в газетных репортажах с футбольных полей фамилий спортсменов, забивших голы. Вместо имени конкретного героя – название команды. Тогда Шостакович завел книгу, в которую стал записывать всю эту футбольную хронику. Продолжал делать это и годы спустя. С этим гросс-бухом, превратившимся с годами в рукописную футбольную энциклопедию, ходил на матчи. Бывало, заспорят футбольные болельщики о каком-то важном эпизоде давно прошедшего матча, так было или эдак, а Дмитрий Дмитриевич раскроет свой гросс-бух – и вот вам самая достоверная информация.
Есть сведения, что Шостакович был больше, чем эрудированный футбольный болельщик, что он обучался на курсах футбольных судей, поэтому знал все тонкости игры. Если видел, что судейство ведется несправедливо, кричал вместе с другими болельщиками: «Судью на мыло!»
Футбольные матчи Шостакович называл поучительным зрелищем, говорил, что с октября по май, когда футбольных матчей нет, испытывает скуку и живет в ожидании того «пленительного волнения», которое наступает для него с открытием футбольного сезона.
В 1929 году Шостаковичу предложили написать музыку к балету, героями которого были советские футболисты. Надо ли говорить, что согласился, не раздумывая. Это был его первый балет «Золотой век».
Правда, тот, кто видел «Золотой век» в Большом театре, удивится: какие спортсмены? Это о любовном треугольнике времен НЭПа.
«Золотой век» возродился благодаря Григоровичу, но либретто переписали «от и до». В первоначальном варианте советская футбольная команда «Динамо» отправляется на соревнования за рубеж, разумеется, выигрывает, но коварные капиталисты находят повод, чтобы отправить ее за решетку. Финал тем не менее победный: прогрессивный западный пролетариат освобождает советских футболистов.
…История нынешнего чемпионата мира по футболу – это и те кадры, когда выдающийся пианист Денис Мацуев кричит в финале охрипшим голосом, что наша команда впервые за 32 года вышла в одну восьмую финала, и что он верил в наших ребят.
Денис Мацуев – федеральный посол чемпионата мира по футболу-2018. Статус – заслуженный. Это – человек, с детства влюбленный в футбол. Известна история о том, как в Сибирь в поисках юных талантов приехала основатель фонда «Новые имена» Иветта Воронова, и ей рассказали о подающем большие надежды школьнике Мацуеве. Но время прослушивания одаренных детей в местной филармонии совпало с матчем дворовых команд, а Мацуев был капитаном одной из них.
Событию, которое в его жизни могло стать (и все-таки стало) поворотным, он предпочел футбол. Вернее, Денис забил гол, потом, чтобы не огорчать отца, помчался в филармонию, сыграл Рахманинова и – назад, на турнир…
В своих многочисленных интервью Мацуев часто сравнивает хороший матч с удачным концертом, а работу футбольного тренера с работой дирижера оркестра.
Легендарный уже матч между сборными России и Саудовской Аравии в день открытия мундиаля Мацуеву показался футбольным воплощением «Болеро» Равеля, когда музыка возникает как бы из ничего, постепенно нарастает и раскручивается на всю катушку.
Когда сегодня Мацуева спрашивают, какая музыка, на его взгляд, могла бы помочь нашей сборной закрепить успех, он отвечает, что Чайковский, Пятая симфония. Что будь его воля, она бы звучала в раздевалке нашей сборной перед матчем. Потому что окрыляет.