Вероятно, что в этом мае Тэффи исполняется 150 лет
Поклонники – среди белых и красных
Тэффи – творческий псевдоним писательницы Надежды Александровны Лохвицкой. Дореволюционные критики даровали ей титул королевы русского юмора.
Горячим поклонником ее таланта был последний русский император Николай II. Сам читал с восторгом и упоением и рекомендовал другим.
Несомненно, что во времена «новой Русской смуты» читатели Тэффи были среди всех противоборствующих сторон.
Тэффи вспоминала о трагикомическом случае, который произошел с одной известной артисткой в Петрограде вскоре после Октябрьского переворота. Эта дама читала рассказ Тэффи со сцены. Какое-то р-р-революционное ухо уловило в тексте нечто враждебное новой власти: «В Чека заставили ее перед грозными судьями повторить рассказ. Можете себе представить, с какой бодрой веселостью читался этот юмористический монолог между двумя конвойными со штыками. И вдруг – о, радостное чудо! – после первых же трепетных фраз лицо одного из судей расплывается в улыбку». Оказывается, он слышал этот рассказ на вечере у товарища… Ленина!
Артистка была спасена. Если сам вождь пролетарской революции не видит вреда в таких рассказах, пусть читает…
Большим книгочеем был товарищ Сталин. Наверняка и Тэффи читал. Особенно ее рассказы и фельетоны, написанные в эмиграции. Жизнь за кордоном она нередко изображала гротескно, с сарказмом, преувеличивая, как принято у сатириков то, на что хотела обратить общественное внимание: «Живем мы, так называемые ле рюссы (русские – прим. М. К) самой странной, на другие жизни не похожей жизнью. (…)
Каждый ле рюсс ненавидит всех остальных столь же определенно, сколь все остальные ненавидят его.
Соединенные взаимным отталкиванием, ле рюссы определенно разделяются на две категории: на продающих Россию и спасающих ее». Продающие подлы, спасающие бестолковы…
Свой независимый взгляд у Тэффи и на достойных называться русскими героями. Она считает неблагородным замалчивать крепость духа красных, когда они того заслуживают.
В рассказе «Свои и чужие» Тэффи приводит свидетельство о пленении белыми красных матросов: «Часть пленных сдалась – бросилась на колени и подняла руки. Остальные немедленно отошли от них в сторону». В ответ на удивление победителей сказали: «Мы хотим, чтобы нас расстреляли где-нибудь подальше, отдельно от этой сволочи».
Писательницу огорчает, что в эмиграции такие истории быстро забылись. Хотя и это – героическая русская история.
Вероятно, подобные высказывания создали у советского руководства иллюзию: Тэффи может принять гражданство СССР. После Второй мировой войны писательницу стали всячески склонять к возвращению на родину. Несмотря на ностальгию, с ответом она медлила. Боялась столкнуться на родине с тем, что окажется еще хуже разлуки.
Триумфальное возвращение в Россию – нет, не самой писательницы, которая покинула этот мир в 1952 году, а ее рассказов, произошло уже в перестройку. Тэффи принялись издавать наперегонки в столицах и провинции, читали в радиоэфире. Когда учредили созвучную ее имени телевизионную премию (ТЭФИ), многие остряки шутили, что телевизионщики решили погреться в лучах славы королевы русского юмора.
Немного о мужчинах и любви
В современных публикациях об этой писательнице можно встретить заголовки типа «Тэффи и социальные сети». Это о чем? О том, что многие ее мысли и наблюдения и сегодня актуальны.
И это правда. Мне нравится такой незатейливый ее куплетик:
– Говорят, что без рекламы
Даже в царстве Далай-ламы
Не продашь свой труд.
Дальше – о примадонне, которая мечтает замутить что-нибудь такое, чтобы прогреметь так прогрометь: то ли отравиться арбузом, то ли попасть в плен к каким-нибудь экзотическим дикарям…
Эту песенку (как и множество других) Тэффи не только сама придумала, но и исполняла под собственный аккомпанемент на гитаре.
В роду Лохвицких по женской линии многие были наделены сразу несколькими художественными талантами: литературным, музыкальным, артистическим…
Тэффи писала рассказы на самые разные темы: от детства до политики. Много у нее рассказов о женщинах, семейной жизни, о любви.
Кстати, а не поговорить ли нам с ней об этом? Раскроем томик Тэффи и вообразим, что беседуем с автором.
– Надежда Александровна, один мудрый француз когда-то заметил, что женщина скорее простит мужчине подлость, чем недостаток ума. А вы как думаете?
– Мне гораздо приятнее влюбленный в меня идиот, чем самый разумный умник, безразличный ко мне или влюбленный в другую дуру.
– Нередко мужья уходят от жен к женщинам, гораздо менее привлекательным внешне. Чем заглушить такую обиду? Ведь это ужаснее, чем когда расставаться приходится из-за красавицы…
– Напротив, гораздо обиднее, если из-за красавицы. С уродом нет-нет, да о вас и вспомнит с удовольствием, а с красавицей, если и вспомнит, так только вам же к невыгоде.
– Вы разделяете тот взгляд, что оценка своей внешности мужчиной выше, чем самооценка женщины?
– Большинство мужчин получает от зеркала очень приятные впечатления. Женщина, та всегда чем-то мучается, на что-то ропщет, что-то поправляет. То подавай ей длинные ресницы, то зачем у нее рот не пуговкой, то надо волосы позолотить. Все чего-то хлопочет. Мужчина взглянет, повернется чуть-чуть в профиль – и готов. Доволен. Ни о чем не мечтает, ни о чем не жалеет.
– Расскажите о своей первой любви.
– И вот в ту весну, девятую в моей жизни, пришла ко мне моя первая любовь, пришла, прошла и ушла вся целиком – с восторгом и болью, и разочарованием, как и быть полагается каждой настоящей любви.
– А счастье в жизни бывает?
– Счастье человеческое очень редко, наблюдать его очень трудно, потому что находится оно совсем не в том месте, где ему быть надлежит.
Портрет – в красный угол
В жизни Тэффи было множество трагикомических эпизодов. Один такой произошел с ее знакомым, но имел к ней самое непосредственное отношение.
Этот человек был помещик, после революции его имение крестьяне разграбили. То, что приглянулось, забрали себе. Он потом ходил от дома к дому, выкупал у крестьян свои же картины и книги.
В одной избе взглянул на красный угол, и обомлел: рядом с иконой Николая Угодника – репродукция портрета Тэффи!
Что уж деревенская баба в ее облике разглядела, раз поместила рядом со святым?..
Широко известна фраза Тэффи о том, что анекдоты смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это уже не анекдот, а трагедия. «И моя жизнь – это сплошной анекдот, то есть трагедия», – говорила писательница.
И еще говорила, что к ней в душу не забраться без калош, столько там невыплаканных слез. Хотя со стороны жизнь Тэффи может показаться даже завидной: талант, материальное благополучие, яркая внешность, литературная слава. Не обделена любовью…
Изнанка этой красивой картинки – раннее и неудачное замужество. Муж – польский дворянин Бучинский, был человек порядочный, но не пара, не ее половинка. Надежда Александровна уговаривала себя, что все еще сложится. Родила троих детей, однако чем дальше, тем больше чувствовала внутренний разлад.
С Бучинским развелась, из его имения под Могилевом вернулась домой, в Петербург. Дети остались с отцом. Она переживала, но решила, что так им всем будет лучше.
Известно, что до революции рядом с Тэффи был мужчина (известный критик Леонид Галич), которого за глаза называли ее тайным мужем. Однажды, защищая ее честь, он даже стрелялся на дуэли.
В эмиграции избранником Тэффи стал человек из банковских кругов – Павел Тикстон. У них был красиво обставленный гостеприимный дом. Но случилось несчастье. Экономический кризис Тикстона разорил. От переживаний – инсульт, паралич и смерть спустя пять лет.
Все эти годы Тэффи ухаживала за невенчанным своим супругом. С самоиронией замечала, что сдает экзамен на ангела. Такие экзамены она начала сдавать еще в Первую мировую, когда после курсов сестер милосердия помогала в госпиталях.
На протяжении многих лет дружеские отношения связывали Тэффи с Буниным. Бунин – часто беспощадный в характеристиках, которые давал собратьям по перу, о Надежде Александровне отзывался с неизменным уважением: «Делать приятное другим было едва ли не самой основной чертой ее характера. Ее доброта отличалась деловитостью и была лишена малейшего оттенка сентиментальности».
Наблюдая узоры человеческих судеб, Тэффи пришла к интересному выводу: «Как часто упрекают писателя, что конец романа вышел у него скомкан и как бы оборван. Теперь я уже знаю, что писатель невольно творит по образу и подобию судьбы. Все концы всегда спешны, и сжаты, и оборваны».
Ее собственный случай под это правило подпал едва ли. Она даже сравнивала себя с пациенткой, которая пришла на прием к дантисту, а он вызывает не по очереди. Напомнить о себе неловко, вот и сидит в ожидании – усталая и злая.
То, что скоро и ее призовут, Надежда Александровна почувствовала на Веру, Надежду, Любовь, – день своих именин. Что-то особенное ощущалось в ее обращении с окружающими. А через неделю Тэффи не стало.
Сколько лет отмерила ей судьба, до конца не ясно. Называются разные годы рождения Надежды Лохвицкой: от 1872 года до 1888-го. Чаще наиболее достоверным считают 1872-й.
Есть предположение, что, как и другие женщины в эмиграции, Тэффи убавила свой возраст. Она не раз говорила, что во многих своих поступках ничем не отличается от своих персонажей или своих читательниц. Вот и в отношении к возрасту была такой же, как большинство из них.