Дата публикации:
23 июл 2022 г.
Ростовский «Человек в кубе» – театр частный, с небольшой труппой и камерным пространством – воспитал в собственной «Театральной мастерской» группу студийцев-детей и группу взрослых. С ними поставил несколько спектаклей, не уступающих в профессионализме репертуарным спектаклям основного состава
855
В прошлом сезоне с 11 студийцами (это молодые люди разных профессий) режиссер Катерина Рындина и режиссер по пластике Анна Кривонос создали спектакль «Старуха Изергиль» по рассказу М. Горького. В финале того спектакля на груди Ларры рисовали красный кружок, и это уже был главный герой нынешней премьеры – спектакля «Данко», где играют те же 11 артистов.
Третья глава рассказа «Старуха Изергиль» – всего в пару страниц – и стала литературной основой второго спектакля. А то, что Ларра и Данко появлялись на сцене в одном и том же облике, имело дополнительный смысл: несмотря на давление различных обстоятельств, человек всегда в состоянии сделать выбор. В итоге Ларра за жестокосердие был отвергнут всеми, Данко выбрал крестный путь. Как сказала умудренная жизнью старуха Изергиль, «каждый сам себе судьба».
По воле постановщиков живущее в дремучих лесах племя помещено в раннесоветский коммунальный быт с элементарным кухонным инвентарем, досужими разговорами и жгучим интересом типовых теток в цветастых халатах к людям иного склада.
Но история получилась вне границ и этого времени. Одна бдительная гражданка, вертя циферблат старого телефона, висящего на стене, сообщала кому надо о том, что Данко повел народ из дремучих лесов к свету. А позже и другая активистка, одетая по моде нулевых, уже по мобильнику передавала важную информацию о человеке, который повел племя за собой. В одни времена люди равнодушно читали о событии в газетной сводке новостей. В другие времена слова «упал и умер» вызывали смех… А Данко в который раз звал свое мещанское «племя» за собой, и барышня за пишущей машинкой вела летопись их жизни, в которой «от порога и до Бога ночь темна» (из песни группы «АукцЫон»).
Долговязый Данко в черном трико и черной ушанке – совсем не героического вида и никак не подходит под определение «гордый смельчак». Когда он взял в руки длинную оструганную палку, похожую на копье, проглянул лик Дон Кихота. «Что сделаю я для людей!» – сильнее грома крикнул Данко» – так в рассказе Горького. А замкнутый, мрачноватый человек на сцене вряд ли мог произнести такую пафосную фразу. Он и не произносил. Сказал буднично: «Идемте. Ну!».
История шагала сквозь эпохи и, как суждено от века, повторялась. Наделив одного из персонажей фразой Ницше: «Я ненавижу обывательщину даже больше, чем грех», – постановщики обнажали ту мишень, по которой били. Человек, имевший силы пойти первым, негодовал на обывательские страхи и куцые мысли людей, но это было его племя!
Тетки роптали, обвиняли Данко, закопошились в углу, а когда отступили, всем открылось Сердце Данко. Оно выглядело как девочка-ангел. Поискав себя в пространстве (отличный пластический эквивалент движения смятенной души), девочка-ангел вынесла две белых крестильных рубахи для Данко и для себя. Под крестами, уходящими в небо, герой и его Сердце были готовы к последнему поступку в своей жизни, к искуплению всеобщего греха, как это сделал когда-то другой страстотерпец.
В вынесенной ему белой шапке, завершившей образ, он со своим Сердцем сел в центре гомонящего племени, никем не замеченный или вовсе не узнанный. В конце концов он вынужден был крикнуть теткам, увлеченным нелепой болтовней: «Мое сердце еще бьется!» Он помнил, что «будет один и на самом краю и что правда всегда победит, даже если погибнет в бою» (известная песня группы «Машина времени»). Оптимистическая трагедия к финалу окончательно укрепилась на своих жанровых высотах.
А теперь стоит назвать всех исполнителей- студийцев «Театральной мастерской»: Никита Фендриков, Валерия Давыдовская, Мария Бацман, Нина Буцаленко, Виктория Власова, Марина Балявина, Дарья Кулакова, Ася Седова, Елизавета Гребенкина, Елизавета Богданова, Александра Козлова.
Фото Марии ХУТОРЦЕВОЙ
Третья глава рассказа «Старуха Изергиль» – всего в пару страниц – и стала литературной основой второго спектакля. А то, что Ларра и Данко появлялись на сцене в одном и том же облике, имело дополнительный смысл: несмотря на давление различных обстоятельств, человек всегда в состоянии сделать выбор. В итоге Ларра за жестокосердие был отвергнут всеми, Данко выбрал крестный путь. Как сказала умудренная жизнью старуха Изергиль, «каждый сам себе судьба».
По воле постановщиков живущее в дремучих лесах племя помещено в раннесоветский коммунальный быт с элементарным кухонным инвентарем, досужими разговорами и жгучим интересом типовых теток в цветастых халатах к людям иного склада.
Но история получилась вне границ и этого времени. Одна бдительная гражданка, вертя циферблат старого телефона, висящего на стене, сообщала кому надо о том, что Данко повел народ из дремучих лесов к свету. А позже и другая активистка, одетая по моде нулевых, уже по мобильнику передавала важную информацию о человеке, который повел племя за собой. В одни времена люди равнодушно читали о событии в газетной сводке новостей. В другие времена слова «упал и умер» вызывали смех… А Данко в который раз звал свое мещанское «племя» за собой, и барышня за пишущей машинкой вела летопись их жизни, в которой «от порога и до Бога ночь темна» (из песни группы «АукцЫон»).
Долговязый Данко в черном трико и черной ушанке – совсем не героического вида и никак не подходит под определение «гордый смельчак». Когда он взял в руки длинную оструганную палку, похожую на копье, проглянул лик Дон Кихота. «Что сделаю я для людей!» – сильнее грома крикнул Данко» – так в рассказе Горького. А замкнутый, мрачноватый человек на сцене вряд ли мог произнести такую пафосную фразу. Он и не произносил. Сказал буднично: «Идемте. Ну!».
История шагала сквозь эпохи и, как суждено от века, повторялась. Наделив одного из персонажей фразой Ницше: «Я ненавижу обывательщину даже больше, чем грех», – постановщики обнажали ту мишень, по которой били. Человек, имевший силы пойти первым, негодовал на обывательские страхи и куцые мысли людей, но это было его племя!
Тетки роптали, обвиняли Данко, закопошились в углу, а когда отступили, всем открылось Сердце Данко. Оно выглядело как девочка-ангел. Поискав себя в пространстве (отличный пластический эквивалент движения смятенной души), девочка-ангел вынесла две белых крестильных рубахи для Данко и для себя. Под крестами, уходящими в небо, герой и его Сердце были готовы к последнему поступку в своей жизни, к искуплению всеобщего греха, как это сделал когда-то другой страстотерпец.
В вынесенной ему белой шапке, завершившей образ, он со своим Сердцем сел в центре гомонящего племени, никем не замеченный или вовсе не узнанный. В конце концов он вынужден был крикнуть теткам, увлеченным нелепой болтовней: «Мое сердце еще бьется!» Он помнил, что «будет один и на самом краю и что правда всегда победит, даже если погибнет в бою» (известная песня группы «Машина времени»). Оптимистическая трагедия к финалу окончательно укрепилась на своих жанровых высотах.
А теперь стоит назвать всех исполнителей- студийцев «Театральной мастерской»: Никита Фендриков, Валерия Давыдовская, Мария Бацман, Нина Буцаленко, Виктория Власова, Марина Балявина, Дарья Кулакова, Ася Седова, Елизавета Гребенкина, Елизавета Богданова, Александра Козлова.
Фото Марии ХУТОРЦЕВОЙ