Дата публикации:
31 дек 2022 г.
«Рождественская история». Спектакль ростовского частного театра «Человек в кубе» по рассказу Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе». Режиссер – Катерина Рындина
1764
Редкий спектакль в этом театре обходится без стихов. И нынче в помощь Диккенсу призван… Иосиф Бродский, его известное стихотворение «Откуда к нам пришла зима». Ведь история в святочном рассказе Диккенса – морозная, и сама зима – явление загадочное.
Театр сочинил снежную фантазию. Снег неслышно падал и устилал землю. В снежном мороке брел домой главный герой рассказа Скрудж, человек нелюдимый, сквалыжный и брюзгливый. Он не был привязан ни к единому живому существу и в этом смысле пользовался всеобщей взаимностью. Можно сказать, это была английская модификация чеховского человека в футляре.
Невероятные события напрочь стерли привкус реальности со всего, что происходило в жизни Скруджа. Вмешиваясь в их ход, какая-то малопочтенная публика крутилась вокруг главного лица, претендуя на место в сюжете. Бесцеремонные соглядатаи ерничали, болтали вздор, встревали с посторонними репликами. Вначале актриса Анна Кривонос вводила зрителей в курс дела: иронически, как и автор рассказа, описывала пресное существование Скруджа. Его бывший компаньон Марли, умерший семь лет назад как раз в канун Рождества, препожаловал к нему с того света предупредить о визите к Скруджу трех духов.
Перевоплотившись в главного героя, актриса явила нам бедолагу, которому предстояли три круга ада. Еще пятеро актеров: Юлия Кидалова, Нина Буцаленко, Анастасия Кривонос, Александра Козлова и Никита Фендриков (оба стажеры) – играют и клерка Боба, и сестру Скруджа, и его племянника, и духов с подручными, создавая в стремительной смене персонажей причудливый мир фантомов, приводящих главного героя то в ужас, то в растерянность, то в могильный трепет.
Бытовой диалог с племянником обернулся настоящей клоунадой, выбивающей почву из-под ног несчастного Скруджа, который не в силах был остановить натиск юнца, имеющего трех насмешников в качестве группы поддержки.
По рассказу Марли, третируемый когда-то старшим компаньоном, насылает на него духов прошлого Рождества, нынешнего и будущего, столкнув его лицом к лицу со своими грехами. Фантастическое решение каждой сцены поразительно. Устрашающего вида ехидный старец с чемоданом, откуда вырываются зловещие дымы, повел Скруджа на улицы его детства. Дух прошлого Рождества показал ему маленького мальчика, которого забыли в школе. Потом сестричку, которая любила его. Потом девушку, с которой он был помолвлен. Ничто не срослось, одиночество сторожило его с детства.
Дух нынешнего Рождества, вполне человеческого вида, явился в компании развеселых гостей. По рассказу это был совсем небогатый, но хлебосольный дом его клерка Боба с многолюдным семейством. На сцене же гости, явно имеющие отношение к духу, накрыли стол и пытались оторопевшего от их неожиданной и достаточно назойливой приязни Скруджа угостить, одарить, обласкать. Ликующий вальс заглушал их радостные вопли, а Скрудж узнавал и не узнавал этих людей, которых он (вообще всех людей!) сторонился всю жизнь. Впервые человеческое чувство шевельнулось в его душе. Впервые чья-то судьба оказалась ему небезразличной, и он, волнуясь, вопрошал духа: выживет ли больной сын Боба Тим?
А третий дух вообще не являлся во плоти. За голым лесом, облитым мертвенным светом, Скрудж пытался разглядеть того, кто должен показать его будущее, а увидел заброшенную могилу, которую никто не посещает. Он при жизни никому не сделал добра, и после смерти его никто не вспоминал.
И тут возникло главное слово – искупление. Потрясенный, Скрудж отчаянно молил Бога о возможности искупления. После этого яростного покаянного монолога эффектная финальная точка вроде и не требовалась. На дальнем плане современные молодые люди спокойно обменялись репликами: Скрудж после таких мощных уроков с потусторонними силами стал добрее, чем можно было бы представить. Этот блиц-эпилог не собирался соперничать с эмоциональным пиком спектакля, предлагая зрителям сбросить напряжение: все закончилось хорошо, как и полагается в праздник Рождества. Но какую тернистую дорогу надо было одолеть по пути к согласию с самим собой…
Театр сочинил снежную фантазию. Снег неслышно падал и устилал землю. В снежном мороке брел домой главный герой рассказа Скрудж, человек нелюдимый, сквалыжный и брюзгливый. Он не был привязан ни к единому живому существу и в этом смысле пользовался всеобщей взаимностью. Можно сказать, это была английская модификация чеховского человека в футляре.
Невероятные события напрочь стерли привкус реальности со всего, что происходило в жизни Скруджа. Вмешиваясь в их ход, какая-то малопочтенная публика крутилась вокруг главного лица, претендуя на место в сюжете. Бесцеремонные соглядатаи ерничали, болтали вздор, встревали с посторонними репликами. Вначале актриса Анна Кривонос вводила зрителей в курс дела: иронически, как и автор рассказа, описывала пресное существование Скруджа. Его бывший компаньон Марли, умерший семь лет назад как раз в канун Рождества, препожаловал к нему с того света предупредить о визите к Скруджу трех духов.
Перевоплотившись в главного героя, актриса явила нам бедолагу, которому предстояли три круга ада. Еще пятеро актеров: Юлия Кидалова, Нина Буцаленко, Анастасия Кривонос, Александра Козлова и Никита Фендриков (оба стажеры) – играют и клерка Боба, и сестру Скруджа, и его племянника, и духов с подручными, создавая в стремительной смене персонажей причудливый мир фантомов, приводящих главного героя то в ужас, то в растерянность, то в могильный трепет.
Бытовой диалог с племянником обернулся настоящей клоунадой, выбивающей почву из-под ног несчастного Скруджа, который не в силах был остановить натиск юнца, имеющего трех насмешников в качестве группы поддержки.
По рассказу Марли, третируемый когда-то старшим компаньоном, насылает на него духов прошлого Рождества, нынешнего и будущего, столкнув его лицом к лицу со своими грехами. Фантастическое решение каждой сцены поразительно. Устрашающего вида ехидный старец с чемоданом, откуда вырываются зловещие дымы, повел Скруджа на улицы его детства. Дух прошлого Рождества показал ему маленького мальчика, которого забыли в школе. Потом сестричку, которая любила его. Потом девушку, с которой он был помолвлен. Ничто не срослось, одиночество сторожило его с детства.
Дух нынешнего Рождества, вполне человеческого вида, явился в компании развеселых гостей. По рассказу это был совсем небогатый, но хлебосольный дом его клерка Боба с многолюдным семейством. На сцене же гости, явно имеющие отношение к духу, накрыли стол и пытались оторопевшего от их неожиданной и достаточно назойливой приязни Скруджа угостить, одарить, обласкать. Ликующий вальс заглушал их радостные вопли, а Скрудж узнавал и не узнавал этих людей, которых он (вообще всех людей!) сторонился всю жизнь. Впервые человеческое чувство шевельнулось в его душе. Впервые чья-то судьба оказалась ему небезразличной, и он, волнуясь, вопрошал духа: выживет ли больной сын Боба Тим?
А третий дух вообще не являлся во плоти. За голым лесом, облитым мертвенным светом, Скрудж пытался разглядеть того, кто должен показать его будущее, а увидел заброшенную могилу, которую никто не посещает. Он при жизни никому не сделал добра, и после смерти его никто не вспоминал.
И тут возникло главное слово – искупление. Потрясенный, Скрудж отчаянно молил Бога о возможности искупления. После этого яростного покаянного монолога эффектная финальная точка вроде и не требовалась. На дальнем плане современные молодые люди спокойно обменялись репликами: Скрудж после таких мощных уроков с потусторонними силами стал добрее, чем можно было бы представить. Этот блиц-эпилог не собирался соперничать с эмоциональным пиком спектакля, предлагая зрителям сбросить напряжение: все закончилось хорошо, как и полагается в праздник Рождества. Но какую тернистую дорогу надо было одолеть по пути к согласию с самим собой…