«Это все какой-то сон»: как сейчас живут люди в разрушенном Мариуполе

— Я сейчас на рынке хочу походить. Не-е-т, покупать ничего не буду. Денег нет. Просто похожу, делать нечего, — слышу разговор по телефону прохожей. 

Люди из домов выходят ещё на рассвете. Но не на работу. С тележками, большими сумками, пустыми бутылками — главными местными атрибутами — по уже протоптанным дорожкам идут за едой и водой. Потом уже — на заработки.

На улице очень жарко, воды в домах нет, покупать — дорого. Спасают вот такие бочки, которые ежедневно пополняются водой. 

Значительной части мариупольцев пришлось сменить работу — мало что после бомбежки города уцелело. Закрыто даже большинство продуктовых магазинов и аптек, не говоря уже о заводах и производствах. 

Мариуполец Сергей раньше работал на заводе. Сейчас производство встало. Чтобы хоть как-то прокормить семью, мариуполец переквалифицировался в парикмахера и таксиста — какой услугой быстрее захотят воспользоваться земляки.

Чтобы иметь хоть какой-то доход, приходится соглашаться на любой труд. Так, Светлана за расчистку завалов получает десять тысяч, муж — 30. Оба носят тяжести по восемь часов шесть дней в неделю. Денег хватает разве что на продукты.

Добровольцы Гуманитарного корпуса ХМАО помогают людям и продуктами. Особенно ценится людьми свежий хлеб. Найти его, говорит Светлана, сложно. 

Самые предприимчивые занялись торговлей. Теперь в Бердянске, где скупаются все продавцы окрестных рынков, не протолкнуться. 

Прилавки устанавливают, как и где хотят. Большая их концентрация у главного склада гумпомощи, где в огромных очередях по несколько часов стоят люди...

— Вы даже не представляете, как теперь сложно купить товар. Люди сметают все, ругаются, набивают машины, устанавливают свои какие-то странные цены. Мы теперь тратим не меньше шести часов на дорогу и скупку. Каждая такая поездка для меня — стресс. Я не скандальная, не могу пихать людей. Хочется же всё-таки как-то по человечески, — переживает Марина, которая уже 16 лет продает овощи и фрукты под Мариуполем.

Здесь, на берегу Азовского моря, раньше работать было выгодно — пляжи пользовались популярностью. Но с 2015 года окрестности стали пустеть, местные — беднеть. 

Сейчас сюда, под Мариуполь, поехали жители Донецка на отдых. У Марины появились клиенты. 

— Для наших постоянных отдыхающих из России и ДНР украинцы находили тысячи причин на границе, чтобы не пустить к нам. К мелочам придирались. В итоге в самый пик сезона нередко было так, что я несколько дней ничего не могла продать. Вот понемножку восстанавливаемся, надеемся, что у нас теперь будет больше гостей, наладятся связи, — говорит Марина.

Стоимость продуктов по сравнению с прошлым годом заметно увеличилась. В оборот активно пошли российские рубли, люди стали менять деньги. Новый курс гривны — вместо двух к рублю — полторы — должен был хоть немного помочь местным. Но… продавцы, чтобы не терять свой доход, подняли цены. 

У Владислава и Людмилы сегодня на покупку продуктов ушло три тысячи — взяли два десятка яиц, макароны, консервы, немного овощей. Эта семья сейчас живет только на пенсию матери Людмилы — девять тысяч.

— У нас тут порт рядом, хотела устроиться туда на работу. Не взяли, не требуется никто. Требуются люди только на уборке завалов, но мне тяжести нельзя поднимать. Вот так раньше работала в белой рубашечке и каждое утро думала, как надоел этот дресс-код. А теперь бы за него все отдала, — говорит бывший финансист Людмила.

Их дом стоит прямо у лекарни № 9, где развернулись бои войск ВСУ и ДНР. Больше месяца Людмила, ее мама и Владислав жили в соседском подвале. В своём дворе осталась собака, и чтобы ее покормить, приходилось рисковать жизнью — работали снайперы, которые не позволяли людям выйти даже за водой.

— Мы сделали отверстия в своем заборе и соседском, чтобы хоть как-то проскакивать к псу. В первые дни это вообще невозможно было сделать. Люди только показывались из ворот, их сразу расстреливали. Вот так три дня собаку не могли накормить, приходим — старая каша в миске застывшая и нетронутая. Ничего не могло есть животное, до того было напугано. Сейчас бросается на людей, может и нас укусить. Пришлось на цепь посадить. Не выгонять же, — треплет за ухо любимца Владислав. 

— А мама? Она диабетик, инвалид. Я ей просто водой гречку заливала. Вот и весь завтрак, обед, ужин, — со слезами начинает вспоминать Людмила. — И вот как-то мы сидим в подвале. Тихо стало. И тут вдруг… шаги сверху — мародёры. Мы притаились и так страшно было, боялись пошевелиться. 

На домах и заборах здесь с огромной надеждой на человечность белыми буквами выложили «Дети!», «Живут люди», «Мы вернулись домой». Была такая надпись и на том доме, где прятались Людмила и Владислав… 

Страшнее всего смотреть на пострадавшие дома, заборы которых так и кричат: «Здесь живут мирные люди, дети!».

Все так же продолжают люди жить в подвалах. Там же заболевают от сырости, ложатся в больницы, выздоравливают, возвращаются «домой» и опять заболевают. 

Бабушку Зину мы встретили у одной из больниц, куда привозят воду. Сюда старушка, прихрамывая, ходит каждый день по несколько раз — носит по одной бутылочке, иначе тяжело. А напоить в такую жару надо себя и пятерых котов.

У больницы оставляют чистую одежду, берут которую мариупольцы охотно, но только по надобности — думают о том, чтобы и другим хватило. 

Ее дочь только уехала — решила вывезти своего двенадцатилетнего сына, который буквально «принялся умирать».

— У него на глазах умер второй человек. У нас дом разрушен, мы в подвале сидим с самого начала. Все больные. Вот и внук не выдержал, говорит нам: «Все, я буду умирать». Дочь в ту же минуту схватила ребёнка и поехала на вокзал, — рассказывает бабушка.

И таких желающих уехать из Мариуполя до сих пор много. У главного центра с выдачей гуманитарной помощи и на автобусы до границы с Россией стоят очереди. 

В основном, это все так же женщины, дети и пенсионеры. Мужчины же встречают бригады строителей, которые едут сюда со всей России восстанавливать город.

В городе начали строить жилой дом. 

Среди тех, кто сейчас восстанавливает главную городскую больницу, встретила и нашего земляка — ростовчанин Александр уже несколько недель работает здесь вместе с москвичами, петербуржцами, дончанами и мариупольцами. До октября они должны будут сдать свой объект. 

— Я в своем городе ко многим соцобъектам руку приложил, теперь и здесь хочу. Мы и помогаем, и зарабатываем. Стараемся все быстрее делать, особенно местные мотивируют. Люди хотят прежней жизни, нам нужно для этого сейчас хорошо постараться, — убеждён Александр. 

Сюда прилетела «Точка-У». Александр показывает размеры последствий.

Работы здесь столько, что и за полгода, кажется, не управишься: дыры в стенах, выбитые оконные проемы, длинные и глубокие трещины. Один из корпусов и вовсе выгнуло от удара «Точки-У», воронка от которого теперь здесь напоминает обо всех страшных событиях. 

Готовит таким образом Сергей уже несколько месяцев. 

— Мы готовили еду и услышали шум самолетов, сразу вернулись в подвал. И тут сразу — взрыв. Повалились на этажах стёкла, стены. Страшно до ужаса было, что уж сказать. А сколько раненых… Вот так сижу даже сейчас и думаю: «Это все какой-то сон. Так быть не может», — потупил взгляд в костёр мариуполец Сергей, которого мы застали за приготовлением ужина. 

По разным оценкам, в Мариуполе пострадало от 70 до 90 процентов строений. Сейчас все силы бросили на восстановление больниц, образовательных учреждений и жилых домов. Впереди несколько месяцев до наступления холодов…