Живая память фронтовиков и детей войны, блокадников и тружеников тыла… Каждый добывал свою частичку общей победы, у каждого в душе хранится свой отпечаток тех лет.

Прошу вас: вглядитесь в их лица. Вчитайтесь в строчки. Услышьте их голоса. Впустите в сердце боль тех ран, горе тех потерь. Муку ожидания, ужас перед смертью, страх за близких, детей, родных. Безудержную отвагу, отчаянную молодость и жажду жить. И пьянящую радость того майского дня…Счастье Нашей Победы.

«А до нее еще долгих полгода…»

Василий Макарович ЛЕВЧЕНКО родился 22 марта 1917 года. Войну встретил командиром конного сабельного взвода под Белостоком.  С осени 1941­го до лета 1943 года командовал ротой автоматчиков 60-­й стрелковой дивизии Брянского фронта. После учебы в высшей офицерской кавалерийской школе имени Буденного служил старшим офицером связи 12­-й дивизии 5­-го Донского гвардейского казачьего кавалерийского корпуса под командованием донского генерала Горшкова. День Великой Победы встретил в Австрийских Альпах. Кавалер боевых орденов и медалей.

— В памяти, конечно, многое навсегда осталось. Страшные первые дни, когда конная наша дивизия понесла невероятные потери, потом — горечь отступления. Судьба моя военная была  благосклонной. Посчастливилось дожить до того времени, когда так погнали мы фашистов, что одно только слово «казак» наводило на них панический ужас. Однажды пятисоткилометровым броском за реку Тисса мы отрезали пути отхода венгерской армии к городу Дербецен. В один из тех осенних дней 44­го со мной произошел почти курьезный случай. Штаб дивизии расквартировался в каком­то крупном  венгерском селе. За околицей простиралось поле отменной кукурузы. Я же агроном по образованию, пошел смотреть. Початки чудесные — в локоть. Вдруг вижу в этой прекрасной кукурузе… венгерских солдат. Они, оказалось, целой ротой там днем запрятались. Вооружены, как говорится, до зубов. У меня же — один только пистолет ТТ на поясе в кобуре. В груди малость холоднуло, но виду не подаю. Спрашиваю строго, понимают ли по­русски, потом  спокойно так говорю отозвавшемуся офицеру, что пришел к ним специально с предложением сдаться по­хорошему. Жизнь мою забрать можете, но я  даю вам  шанс закончить уже вчистую проигранную войну, остаться в живых, увидеться с родными, семьями, детьми, любимыми девушками. Они недолго посовещались, стали в кукурузу бросать свои автоматы, винтовки, пулеметы. Нет, говорю, так не пойдет. Несите в село, там сдадите, как положено. Офицер скомандовал, и мы пошли. Я вроде парламентера. Правда, без положенного белого флага. На улице села я их построил, показал, куда складывать оружие. Офицер отдал мне свой парабеллум вместе с портупеей. Появление  венгерской роты произвело в дивизии сильное впечатление. Примчался разведчик старшина Ладиков, за ним — командир разведотдела, начальник политотдела дивизии полковник по фамилии Воронкин. Даже какой­-то незнакомый генерал прикатил на «виллисе». Полный ажиотаж! Настроение победное. Едва рота в полном составе сложила оружие, ее личный состав от этого самого настроения взяли и распустили по домам. Никого  пальцем не тронули. Пусть помнят такую щедрость донских казаков!

Меня, честно говоря, потом начальник штаба долго ругал. Как это, мол,  додумался целую боевую роту к самому штабу дивизии привести, вдруг бы они напали. Ну да ничего, всё обошлось. До Победы еще длиннющих полгода оставалось…