Дата публикации:
11 июн 2015 г.
Ростовчанин Евгений Васильевич Моисеев прошел три фашистских концлагеря. В первом оказался, когда ему было всего четырнадцать
1983
Фото/Видео: Людмила Кравченко
Подполье, облава, товарняк, побег
Когда началась война, он окончил семь классов. Вместе с такими же недавними школьниками вошел в подпольную группу.
- Мы до того бедовые ребята были, патриотичные, так хотели нашей Красной армии помочь, - светлея лицом и на глазах молодея, говорит 86-летний ветеран. - Мотались по городу, добывали сведения, где у немцев штаб, какая техника, собирали оружие, что оставалось рядом с убитыми, прятали в щелях-схронах в парке Октябрьской революции.
Однажды смогли затащить на крышу дома на углу Советской и Верхненольной пулемет и дали несколько очередей по движущейся по дороге машине ‑ из нее вывалились два убитых немца. А ребята рванули вниз и смогли скрыться.
Но в октябре 1942-го Евгений с тремя друзьями попал в облаву.
- Сидя в подвале, мы все время думали, как бы сбежать. А нас пригнали на вокзал, погрузили в товарняк (все вынуждены были стоять — настолько он был забит), и на рассвете поезд тронулся, - вспоминает Моисеев.
Ехали долго, путь был мучительным. Прибыли в Германию — в город Дессау, лагерь Капен, первый для Моисеева.
Ребят-ростовчан определили на работы в хранилище боеприпасов. Даже здесь они пытались вредить фашистам – подсыпали песок в гильзы снарядов на капсулы, чтобы те не давали искру. И постоянно думали о побеге. А в одну из ночей все-таки смогли сбежать.
- Видите, вот вмятины, - показывает ладонь Евгений Васильевич. – Ухватился тогда за проволоку.
Рванули, рассказывает, на вокзал к товарняку, пролезли в вагонные окна с незадвинутыми защелками. Утром рядом с вагонами раздались собачий лай, немецкая речь. Но пломбы-то были на месте, и беглецов не обнаружили. Состав двинулся. На четвертый день прибыл, как потом узнали, в Польшу – город Торунь, родину Коперника.
Беглецов обнаружили утром, привели в полицию, посадили в подвал.
- Издевались, били, несколько суток не давали пить, - вспоминает Евгений Васильевич. – Я просил охранников по-немецки: «Волен вассер тринкен» («…Хочу пить»). Те не реагировали. Но один все же тайком дал попить - иногда и среди них встречались сочувствовавшие узникам…
«…Вы теперь не люди!»
В камере местной тюрьмы, куда их затем перевели, Евгений увидел на стене выцарапанную надпись: «Отсюда путь в Штуттгоф». «Хлопцы, если вас туда отправят, это конец», - говорил им находившийся там парень-украинец. Вскоре их как раз туда и отправили.
В день прибытия вышедший к ним начальник лагеря, гауптштурмфюрер СС Майер объявил: «Вы теперь не люди, а обыкновенные номера, все ваши права остались за воротами. Здесь у вас только одно право – вылететь через трубу крематория».
Все заключенные классифицировались тут как «не подлежащие исправлению»...
- Били, все время страшно били, - страдальчески морщась, говорит Евгений Васильевич. - И убивали - вешали, жгли, расстреливали, травили собаками, освобождая место для новых партий узников: поляков, русских, норвежцев, датчан...
Работали заключенные на валке леса в заболоченной местности, среди торфяника. Ноги покрывались язвами, флегмонами.
За ночь в бараке умирали по нескольку человек: «В умывальнике всегда лежали сваленные в кучу до 10-12 трупов. Крематорий не справлялся, умерших сжигали в ямах...».
Но даже в этих чудовищных условиях находилось место человечности. В столярной мастерской Евгений подружился с поляками (в лагере были и профессора, и ксендзы, и врачи). И когда у него на ногах чудовищно раздулись флегмоны, поляк-медик Червинский прямо на нарах по-живому смог их вырезать, обработал чем-то - раны зажили.
В другой раз, когда заболел тифом и уже почти умирал, к госпитальному бараку подошли немцы в белых халатах. Заходить боялись, разглядывали издали. А один все же вошел, наклонился к Евгению, спросил: «Ты кто?» - «Я русский». Немец быстро положил ему на губы таблетку и вышел. Однажды Евгения стали зверски избивать охранники. За то, что не сдержался и на окрик «русская свинья» бросил: «Немецкая свинья!». Его бы точно забили до смерти, если бы не подскочивший начальник мастерской, вырвавший парнишку со словами: «Ему же только пятнадцать лет!». Уже в бараке Евгения сумел выходить после побоев врач-ленинградец.
…К началу 1945-го, когда наши войска вовсю наступали, немцы стали эвакуировать заключенных на запад: «То был марш смерти». Кто не мог идти, расстреливали, грузили заключенных на баржи и топили в Балтийском море...
А Евгений вместе с тысячами других оказался в Маутхаузене – в Австрии, красивой гористой местности. Располагавшийся тут концлагерь считался самым страшным из всех. На полосатой робе Евгения теперь был красный треугольник с буквой R, что означало «русский, возврату не подлежит».
Легенды Маутхаузена
Самый известный узник Маутхаузена – генерал Карбышев. В лютый февральский мороз немцы стали обливать его водой из брандспойтов и превратили в ледяную глыбу.
- Он еще успел прокричать: «Братцы соотечественники! Думайте о Родине, и мужество вас не покинет!», - воспроизводит те слова Евгений Васильевич. – Барак чехов был ближе всего к месту казни, и они говорили потом: «Какой мужественный человек!..».
В Маутхаузене находился и знаменитый разведчик Маневич, Герой Советского Союза, - после освобождения лагеря он прожил всего четыре дня и умер.
Но самая удивительная (и, увы, малоизвестная) легенда Маутхаузена - массовый побег узников 20-го блока. Он был полностью закрытым ото всех, сюда даже охранники не имели права входить, а только эсэсовцы. В этот блок помещали советских офицеров, орденоносцев, Героев Советского Союза. Живыми их потом никто не видел. Но однажды произошло невероятное.
…Ночью, рассказывает Евгений Васильевич, заключенных подняла с нар пулеметная стрельба, собачий лай, крики. Электричество в лагере оказалось вырублено. Было ясно, что снаружи идет бой, потом все стихло. А утром стало известно о побеге из 20-го блока.
…Он готовился давно. Обреченные на смерть люди решили прорваться с боем в надежде, что, может, хоть кто-нибудь спасется. Заготовили в качестве «оружия» камни, осколки разбитого умывальника, сняли с противопожарного щитка ломик, топор, два огнетушителя. И в назначенный час, предварительно простившись друг с другом, рванули всей лавой из барака. Струями огнетушителей сбили с вышек пулеметчиков, завладели их оружием и сами стали стрелять. Рубанули топором кабель, на проволоку кинули прихваченное тряпье, перебрались через ограждение и бросились врассыпную (как договорились) к крохотным деревушкам внизу у Дуная. Прятались там в стогах, сараях, на чердаках.
Начавшуюся операцию по их поимке эсэсовцы цинично назвали «Мюльфиртельской охотой на зайцев». В нее активно включились местные крестьяне. Обнаруживая беглецов, добивали их вилами, лопатами, стреляли из ружей, докладывали немецким офицерам. Спустя две-три недели эсэсовцы сообщили: все сбежавшие пойманы и уничтожены.
Но оказалось, кое-кто все же спасся. Всего лишь семеро - из нескольких сотен человек (в немногих литературных источниках указывается цифра 419).
- Сергей Сергеевич Смирнов, автор «Брестской крепости», первый предал эту историю огласке (в сталинские времена и позднее к военнопленным ведь было предвзятое отношение. – Л.К.) и написал книгу «Легенда о двадцатом блоке», - говорит Е. Моисеев. – Писатель стал разыскивать выживших, сделал в связи с этим обращение по радио. И оказалось, что один из спасшихся - Виктор Иванович Украинцев – проживает в Новочеркасске. Вначале в Москве прошла встреча выживших узников, потом Украинцев организовал такую же в Новочеркасске — обнимались, плакали. С тех пор прошло много лет, Украинцев давно умер, живых участников тех событий не осталось...
5 мая 1945 года американцы освободили Маутхаузен. Евгений Васильевич с тех пор считает эту дату своим вторым днем рождения.
Шесть раз он приезжал в Австрию. Вначале в составе советских делегаций, потом по приглашению австрийской стороны. Выступал там перед студентами, преподавателями университетов. На примере собственной судьбы старался донести до них, какое это зло - фашизм, как люди могут превращаться в зверей.
Непреложная, казалось бы, истина. Однако события на Украине показывают, до чего фашизм живуч, как велика в нем способность возрождаться, «прорастать» заново. С учетом пережитого узниками немецких концлагерей украинские фашистские «игрища» воспринимаются как серьезнейшая опасность.
...А Евгений Васильевич признается, что никогда не забывает своих друзей-подпольщиков, юных ростовчан, переступивших через страх и мужественно боровшихся с фашизмом. Они и сейчас у него перед глазами.
Фото автора и из архива Е. Моисеева