В доме моих друзей хранится удивительная вещь, можно сказать, семейная реликвия. Сделана она руками 11-летнего мальчика в декабре 1942 года, как раз в канун новогодних праздников. Существует даже семейное предание – история про маленького папу, хотя ее вполне можно было бы назвать рождественской историей.
Фото/Видео: Елена Слепцова
Разгар войны, тяжелые бои. Небольшой южнороссийский город то и дело переходит из рук в руки – то к нашим, то к фашистам. Население городка мечется туда-сюда. Когда наши отступают – за войском тянутся обозы с беженцами. Когда наступают – люди возвращаются в свои дома. Больше всего среди беженцев подростков и молодых женщин. И те, и другие – в группе риска: подростков могут угнать в Германию, женщин – попросту изнасиловать.
Маленький папа жил с бабушкой, дедушкой и мамой. Отец был на фронте. Жили, что называется, на подножном корму. Бабушка хлопотала по хозяйству, экономила на всем. Пекла оладьи из картофельных очисток, варила кофе из корней цикория, щи из лебеды. Дедушка мастерил что-то, в ближайшем леске собирал хворост, поскольку все деревянные заборы уже давно сгорели в печках. А вот книги уцелели – когда не было дров, семья мерзла, но терпела, жалея книги. Мама-учительница, так любившая русскую литературу, обнаружила у себя неожиданный практический дар. Из обрезков ткани, сохранившейся с довоенных времен, она наловчилась шить такую необходимую и дефицитную деталь женского туалета, как бюстгальтер. Шила быстро, аккуратно и весело. Она вообще была смешливой – почти до конца войны… По особому заказу прострачивала чашечки изделия ватином из старого пальто, что придавало женской груди дерзкий объем – желание быть красивой не исчезало даже во время войны. Однажды случился конфуз. Пришла рыдающая заказчица и рассказала, что рассорилась с женихом, после того как он обнаружил, что её естественные формы оказались намного скромнее, чем он ожидал…
Во время очередного немецкого наступления маленький папа со своей мамой уже по привычке нагрузили тележку нехитрым скарбом и бежали из города вслед за отступающей Красной армией. Дедушка и бабушка остались – у стариков просто не было сил двигаться. У них в доме поселился немецкий офицер вместе со своим денщиком, заняв лучшую светлую комнату с печкой. С хозяевами контакта не поддерживал, но вел себя корректно. По вечерам играл на расстроенной фисгармонии. Лишь после отступления немцев дедушка обнаружил, что испорчено высокое – до потолка – зеркало в деревянной раме. Офицер курил и, зажигая спичку, каждый раз чиркал серной головкой о его зеркальную поверхность, на которой оставались белесые полоски. Мелочь, а запомнилось…
Когда наконец маленький папа вместе с мамой вернулись домой, бабушки уже не было – умерла от тифа. Дедушка едва ходил – от голода у него настолько распухли ноги, что он не мог передвигаться. В доме было холодно и голодно. Мама захлопотала, забегала, но старые заказчицы не давали о себе знать. Близились Новый год и Рождество. Но радости не было.
Надо сказать, что у маленького папы имелась отдушина. Муж маминой подруги – семейное предание даже сохранило его имя – Александр Павлович Рукавишников был художником. Левая рука его совсем не работала, за что его забраковали в военкомате. Зато правая творила на полотне чудеса. Маленький папа мог часами простаивать за спиной художника и с замирающим сердцем следить за тем, как рождаются удивительные пейзажи. Художник доверял маленькому папе нехитрые дела – подмести в мастерской, растопить печку, заварить морковный чай, вымыть кисти. Постепенно мальчик стал чем-то вроде подмастерья и кое-чему научился.
Художник Рукавишников писал картины для души. А кормили семью его золотые руки, фантазия и трудолюбие. По заказам он рисовал с фотографий, присланных с фронта, портреты воинов. На картонках небольшого формата писал иконки – Божью Матерь с младенцем на руках. Покупатели на них всегда находились. Под Новый год придумывал и изготавливал затейливые елочные игрушки, которые на маленьком базарчике шли нарасхват. За них люди платили даже дефицитными солью, мылом, иголками.
Самыми популярными из игрушек были нарядные снежинки на ёлку, блестевшие стеклянной пылью, посаженной на клей. Издали они казались воздушными, хотя были сделаны из раскрашенного картона. В центре каждой снежинки красовалось румяное детское личико. Это была кропотливая работа – слепить лицо из папье-маше и раскрасить так, чтобы сердце радовалось.
Лепить лица маленький папа не умел. Но сев как-то в сторонке, он придумал свою сказку из папье-маше – речка подо льдом, у берега вмерзшая лодка. На высоком заснеженном берегу – домик. Радостно светится оранжевым, как мандарин, светом его окошко. Рядом голые деревья – их маленький папа сделал из тонких веточек кустарника, позади – высокие ели, припорошенные снегом. Мальчику хватило сноровки раскрасить пейзаж, присыпав его толченым стеклом, блестевшим как иней.
Увидев поделку, художник и удивился, и обрадовался. Он помог ученику поместить все в деревянную глубокую рамку, тут же изготовленную, и прикрыть сверху стеклом. Сзади приделали петлю – получилась картинка на стену. Когда показал дома, мама прослезились. Да, лубок, но как за душу берет…
Утром пошли на рынок. Александр Павлович – с корзинкой игрушек, маленький папа – с рождественским сюжетом.
…Мама с дедушкой ахнули, когда вернувшийся мальчик выложил на стол настоящее богатство – мешочек муки, склянку с подсолнечным маслом и две вяленые таранки. Это был его первый заработок. На Новый год мама испекла пшеничные лепешки – забытый вкус… Ничего вкуснее ни до, ни после мальчик не ел.
Все оставшиеся военные годы маленький папа кормил семью своими художественными поделками. И каждый раз удивлялся, как светлели лица людей, готовых отдать за красоту жизненно необходимое – продукты.
Одну из рождественских картинок мама уговорила его не продавать. Ей так нравился этот мирный сюжет: замерзшая река, занесенный снегом домик, в котором так уютно светится окошко. Картинка словно обещала – все будет хорошо.
…Уже давно нет на свете никого из героев этой истории, живших достойно и долго. И – если разобраться – и достаточно счастливо. Ведь после них остались дети, внуки, правнуки. Незамысловатая поделка военных лет цела и хранится в семье, переходя по наследству. Все так же тепло и приветливо светится окошко зимнего домика. А значит, все будет хорошо.