Принцип, которому следует всю свою долгую жизнь Римма Васильевна Куличкина, прост – не поддаваться трудностям и бороться с невзгодами. Этому ее научила блокада Ленинграда
Незадолго до войны семья Риммы переехала жить в этот город с Вологодчины. Ее деда и отца во время сталинских репрессий признали кулаками и отправили на лесоповал. А мать, подхватив трех несовершеннолетних детишек, сначала последовала, как когда-то жены декабристов, вслед за мужем. Но невыносимые условия жизни в бараке вынудили ее перебраться в Ленинград, где жили родственники бабушки.
Здесь ребятишки росли, ходили в школу. В конце тридцатых освободили деда и отца. И они тоже приехали в город на Неве.
Отца Василия Матвеевича Махина вскоре призвали в армию: он участвовал в Финской войне. А потом и в Великой Отечественной. Воевал на Невском пятачке, защищая Ленинград от фашистов. Был ранен. Осенью сорок второго от него перестали приходить весточки. По сведениям – пропал без вести. До сегодняшнего дня его судьба неизвестна.
Римме в сорок первом исполнилось пятнадцать. Сестра Аня была на год младше. А брат ушел на фронт.
– Страшные блокадные дни у меня никогда не сотрутся из памяти, – говорит Римма Васильевна. – Когда немцы разбомбили бадаевские склады с продовольствием, жить стало нам совсем плохо. Хлеба выдавали по 125 граммов в день. Люди умирали от голода. Семья наших соседей вся вымерла. Десять человек.
Римма Васильевна вспоминает, как они с другими подростками из соседних домов ходили к сгоревшим складам и собирали землю.
– Зачем? – удивляюсь я.
– Она была сладкая, – говорит женщина. – Там сахар до пожара был на складах. Мы собирали землю. Приносили ее домой. Мама клала ее в котелок. Заливала водой. Земля оседала, а мутную жидкость мы цедили и пили.
Я осторожно пытаюсь перевести наш разговор на другую тему, ведь моей собеседнице девяносто два года. Но она останавливает меня:
– Не бойтесь. Я сильная.
И продолжает:
– Зима в сорок первом была такая лютая. Морозы под сорок. Повсюду лежали замерзшие трупы, ведь хоронить было непросто в такую стужу. Да и некому. У нас на несколько домов была до войны прачечная. Так ее превратили в морг. Сложили туда трупы. Похоронили умерших лишь весной. Страшно это вспоминать…
Римма Васильевна на несколько минут останавливает свой рассказ, словно прокручивает в памяти картины своего голодного блокадного детства.
– Как же вам удалось выжить? – вырывается у меня.
– Просто не падали духом. Мы жили около хлебозавода. Его территория была обнесена колючей проволокой. Так мальчишки умудрялись пролазить туда, находить пустые мешки и обдирать с подмокшей ткани мучные корочки. И мы их ели. А весной показалась травка. Лебеда всякая.
Римма Васильевна до сих пор не забыла вкус тех «травяных деликатесов». Ее дочь рассказывает мне, что мама и сегодня варит борщ, добавляя в него спорыш, лебеду...
– У тебя не такой борщ получается, – говорит она Наталье. – Я к своему привыкла…
К весне дети были похожи на скелеты с распухшими от голода ногами.
– У меня выпали все зубы, – говорит Римма Васильевна. – А в июле нашу семью эвакуировали в поселок Самтредиа под Батуми. Здесь мы поселились у одной замечательной женщины. Звали ее Кетеван Габелия. У нее сын был на фронте. Жили очень дружно. Тетя Кетеван делилась с нами последним куском хлеба. Она варила очень вкусную кукурузную кашу с сыром сулугуни. Я сколько потом ни пробовала такую сварить – не получается…
В Грузии Римма пошла работать на пищекомбинат. Потом поступила учиться. И не куда-нибудь, а в Батумский морской техникум на судоводителя. Очень уж у Риммы был боевой характер. В сорок четвертом ее вместе с другими девушками-курсантками из Батуми перевели в Ростов-на-Дону. И с тех пор жизнь Риммы Васильевны тесно связана с нашим краем, с Доном и Северским Донцом. Она ведь получила после учебы звание «младший лейтенант речного флота» и была направлена на работу в должности помощника капитана на пароход «Донец» Нижнедонского техучастка пути.
На этом пароходе работала Римма Васильевна после войны.
Живет сегодня Римма Васильевна со своими родными в Константиновске. По-прежнему не теряет силы духа и оптимизма. И память у нее хорошая, несмотря на преклонные годы.
– Я очень люблю книги читать, – говорит Римма Васильевна. – Толстой и Пушкин – мои любимые писатели.
И начинает мне говорить о жизни Льва Николаевича, его отношениях с царем. Словно лекцию университетских времен я слушаю.
Дочь Наталья показывает взглядом на лежащую на подоконнике раскрытую книгу.
– А это я сегодня читала, – говорит Римма Васильевна. – Это учебник моего внука за десятый класс по литературе. Тут статья интересная. «Пушкин о назначении поэта и поэзии» называется…
Есть у Риммы Васильевны мечта, очень простая. Чтобы никогда не было войны. И никто больше не переживал того, что выпало ее поколению.
– А все остальное выдержать можно, если не унывать и не сдаваться...
Фото автора и из семейного архива Р.В. Куличкиной