Газета в моей судьбе

Кинооператор Борис Маневич, Евгений Халдей и Карп Пашиньян.

Карп ПАШИНЬЯН, заслуженный работник культуры РФ:

– Если бы в моей жизни не было «Комсомольца» – «Наше время», я бы не познакомился с выдающимся фотографом Евгением Халдеем.

Я пришел к нему со свежим номером газеты, в котором был напечатан очередной выпуск фотоклуба «Гелиос» (существовал такой клуб на страницах «Комсомольца» тридцать лет назад, и мне довелось быть его ведущим).

Великий фотограф внимательно все перечитал-пересмотрел и написал для следующего выпуска несколько добрых слов и пожеланий. Так началось наше многолетнее знакомство. Вспоминаю две встречи, обе связаны с замечательной фотовыставкой мастера, посвященной его другу поэту и писателю Константину Симонову. 

Помню, это было в декабре 1984 года. По заданию редакции я пошел на выставку на выставку «К. Симонов. Сто фотографий», где состоялась встреча с Евгением Ананьевичем. Я не поленился и записал ее в свой дневник. Халдей рассказывал:

«28 ноября 1975 года. Снимаю Твардовского и Симонова в Сухуми. Симонову шестьдесят лет.

Снимаю я их, вошел в азарт, командую. 

Симонов запротестовал (в шутку): «Что, мол, крутишь нас, ведь с писателями имеешь дело!..»

А Твардовский: «Что ты, Костя! Ты знаешь, как снимали увядающего Толстого? Нет? Так слушай: пришел фотограф, критически оглядел старика, а тот говорит: «Да, борода уже совсем не та, жидковата стала».

Фотограф отвечает: «Это ничего! Подошел, размахал ее ладошкой в разные стороны да еще фу-у-уу – подул хорошенько, чтобы распушить».

Симонов долго хохотал, и Твардовский тоже.

Так и заснял их, смеющихся. Помог Твардовский. А то Симонов подустал от фотоаппарата. Где я только не снимал его: в Кижах, в Магадане, в музее Блока в Шахматове, в Белозерском монастыре, на строительстве Красноярской ГЭС, с моряками-дальневосточниками, во время работы над фильмом «Если дорог тебе твой дом» (знаменитое интервью с Г.К. Жуковым)…

Фото: Константин Симонов – у главного входа в рейхсканцелярию среди солдат и офицеров. Слева от него – тоже знакомый Халдея, герой Сталинградской битвы Матвей Вайнруб.

Симонов со стеком.

Халдей рассказывает:

– Всякий раз, встречаясь на войне, мы, корреспонденты, говорили друг другу: «до встречи в Берлине!»

И вот Берлин. Снимаю наших солдат, которые сметают рассыпанные по лестницам фашистские ордена (кресты). Тут подъезжает «Виллис», а в нем Симонов. Вот и встретились.

Сфотографировал Симонова со стеком. Он ему очень нравился. Приехал с ним в Москву, мать говорит: «Кирилл! Чем ты гордишься? Это же палка для выбивания ковров».

Кирилл, – настоящее имя Симонова.

Стек он подобрал на фронтовых дорогах, где-то в Германии.

Снимал я Симонова с матерью Александрой Леонидовной. Ему фотография нравилась, он говорил: «Тебе удалось схватить, как довольны друг другом мать и сын».

На выставке «Сто фотографий» стихотворение Симонова.

Подняв трех дочерей и сына,

Пройдя сквозь 

          девять пятилеток,

Стал под напором медицины

Ходячим кладбищем 

          таблеток!

И, чтоб не растащили внуки,

Свой, уж давно 

          целебный, прах 

Советской завещал науке

Развеять на семи ветрах.

Халдей рассказывает:

– Я много раз снимал Симонова с дочками Машей, Сашей, Катей, с сыном Алексеем

Тяжелее других дался снимок с дочерью Сашей, когда Симонов уходил в больницу.

28 августа 1979 года Симонов умер.

Пленку с этим последним кадром долго не проявлял, не мог себя заставить, пока не принял душой его же строки: «Неправда, друг не умирает, лишь рядом быть перестает».

Из дневника. 3 декабря 1985 г.

Восемь дней в Москве, почти сто восемьдесят часов.

Среди встреч, музеев, редакций, – конечно, встречи с Халдеем.

Звоню в первый же день. Домашний телефон молчит. В «Советской культуре» поднимает трубку он сам:

– Ты где находишься?

– Я на Нижней Масловке.

– Это рядом с Новослободской. Бери такси и приезжай, я здесь на выставке. Такси за мой счет, не задерживайся.

Такси (1 руб.) – и я возле редакции «Советской культуры» на Новослободской. В фойе – выставка Халдея ко дню рождения Константина Симонова.

Некоторые симоновские фотографии новые для меня.

С верхних этажей спускается Евгений Ананьевич.

В руках большой черный пакет. Голос будничный, словно только расстались, словно продолжает вчерашний разговор.

– Пошли обедать; пошли, пошли. Выставку потом посмотрим.

Знакомая редакционная столовая. Общая для «Советской культуры» и «Соц.индустрии».

Халдей делает заказ, рассчитывается. Потом пробивает еще пять раз по 34 копейки. Пять порций оказываются десятью большими пирожками (пончиками?). Зачем, кто это съест? Халдей раскрывает свой черный пакет и пончики летят туда.

– Это нам с тобой на вечер, – говорит он.

Девочки-буфетчицы глядят на него с обожанием. На столе появляется бутылка «минеральной воды». Халдей разливает – водка!

От соседнего столика выразительный взгляд незнакомого мне человека.

– Иди к нам, – говорит Халдей, – не стесняйся.

Незнакомец берет стакан, но за стол не садится: «Не буду вам мешать», – говорит он.

После обеда идем смотреть выставку.

Халдей подводит к снимку, на котором Симонов и Сергей Аполлинариевич Герасимов.

– Вот ведь жизнь, – говорит Халдей, – у одного сегодня семидесятилетие, но его уже нет давно, другой умер этой ночью. Жаль его. (Сообщение о смерти Герасимова появилось через день).

Садимся за стол, засыпаю Халдея вопросами на тему, которой «болею»: о фотографиях Шолохова.

– Много, интересно Шолохова снимал Рюмкин, – говорит Халдей, – сейчас он в больнице, поправится – постараюсь посодействовать.

Надо обратиться к Козловскому в Киев, автору отличного снимка, на котором Шолохов на высоком берегу Дона. Еще к вдове Георгия Петрусова Вере Семеновне (она тоже фотограф). К ней лучше официальным письмом, а я помогу, созвонюсь с ней. Что могу обещать сразу – собственные кадры: Шолохов в гимнастерке, в галифе и сапогах, а также негативы, которые передал Симонов незадолго до смерти, на них Шолохов, Фадеев, Евг. Петров, Конев на командном пункте; и еще Шолохов среди солдат…

Халдей всегда готов был помочь.