Дата публикации:
18 апр 2021 г.
От большинства предшественников – журналистов, которые стояли у истоков нашей газеты, – не осталось даже имен. Редкое исключение – секретарь издания «Молодой рабочий», прадедушки «Нашего времени», Арсений Старосельский.
1626
Литературный портрет Старосельского оставила его первая жена писательница Вера Панова, поселив бывшего спутника жизни на страницах книги воспоминаний «Мое и только мое».
Секретарь редакции – это человек из ее руководства. Читателям он представляется, должно быть, фигурой солидной. За секретаря газеты «Молодой рабочий» Старосельского молодая журналистка Панова вышла замуж весной 1925 года. Обоим – по двадцать лет!
«Мы были, по существу, еще совсем детьми, хотя считали себя вполне взрослыми, – напишет Вера Панова на склоне лет. – Мы пускались в самые дерзкие дурачества, некоторые из которых можно было бы назвать более строго – почти хулиганством». Одно из таких дурачеств – розыгрыш отца Арсениева друга.
В родительский дом молодую жену Арсений впервые привел на еврейскую пасху. Получился двойной праздник. В нем участвовал Эмка, его друг. И все происходящее так Эмке понравилось, что он придумал удвоить праздник и в доме своего отца: заявиться к нему с Верой и сказать, что вот, папа, моя жена…
Время спустя обман раскрылся, но Эмкин отец великодушно простил шутников, списав их легкомыслие на молодость.
Арсений Старосельский, Эммануил Кранцберг (тот самый Эмка), Борис Фатилевич (будущий создатель Комсомольского театра – предтечи нынешнего Ростовского молодежного), Александр Гриценко… Их было четверо друзей, которые с восторгом встретили Красный Октябрь и покинули отчий кров, чтобы строить жизнь по-новому, не поддаваясь соблазнам привычного быта.
Вера Панова вспоминала, что не успели они с Арсением пожениться и снять комнатку в коммунальной квартире, как муж принялся ее перевоспитывать.
Перевоспитание шло по нескольким направлениям. Арсений пресекал ее попытки превратить их жилье в уютное гнездышко с цветами у зеркала, красиво убранным столом. Кроме того, он хотел, чтобы жена стала просвещенной марксисткой и атеисткой. Предлагал ей читать вслух «Капитал» Маркса, а сам разъяснял то, что для нее было непонятно. Главным блюдом в духовном меню молодоженов должна была стать, по замыслу Арсения, поэзия Маяковского.
Коллективная фотография времен «Молодого рабочего». Крайний справа стоит Арсений СТАРОСЕЛЬСКИЙ, рядом с ним сидит Вера ПАНОВА.
Сегодня нам трудно представить силу влияния стихов и личности этого поэта на революционно настроенную молодежь. Это был их кумир. Арсений Старосельский даже самостоятельно выработал у себя гулкий бас, чтобы читать стихи Маяковского, как это делал сам Маяковский.
Молодой жене такая духовная диета была не в радость. Однажды она залилась горючими слезами от жалости к себе, которой приходится все это терпеть, и к Арсению – за то, что ему досталась такая несознательная жена…
Панова пишет, что ее первый муж воображал себя «железным коммунистом», победившим в себе пережитки прошлого. Когда у молодых супругов родилась дочь и молодая мать, не без влияния творчества Толстого, назвала ее Наташей, Старосельский огорчился. Он предлагал переименовать дочку в Алю. Потому что «Аля» – это современно. И еще, возможно, из-за созвучия этого имени со словом «алый». Ведь алый – самый звонкий оттенок красного, цвета Великого Октября.
Ярко-красным было одеяльце, которое Арсений купил для малышки. «Если бы он мог, он и меня водил бы только в ярко-красном», – не без иронии замечала Панова.
Однако у рьяного борца с мещанством была своя слабость. Арсений Старосельский был гурман. По воскресеньям отправлялся с корзиной на рынок, накупал вкуснятины. Собирались друзья. Весь день проходил в застольных беседах.
Несмотря на перегибы с перевоспитанием жены, Старосельский все же помог Пановой сделать реальные шаги на пути к ее заветной цели – стать писательницей. Она была благодарна мужу за то, что отучил от ростовского жаргона, привил вкус к современной музыке и литературе, ввел в круг людей, более развитых культурно, чем прежнее ее окружение.
Сам Старосельский был человеком разнообразно одаренным. Писал стихи, обладал абсолютным музыкальным слухом, мог «замечательно точно и артистично насвистывать любую пьесу, включая сложнейшие симфонии». Развил эту способность так, что ему прочили успех в случае выступления в мюзик-холле.
Семейная жизнь Арсения Старосельского и Веры Пановой не сложилась. Они расстались, и время спустя Старосельский поехал в Ленинград, окончил Коммунистический институт журналистики. В Ростов не вернулся.
А на страницах воспоминаний Пановой он появляется вновь в войну, в 1943 году. Его вторая жена скончалась в блокадном Ленинграде. С дочкой от этого брака (тоже со «старомодным» именем – Татьяна) Старосельский находился в эвакуации в Перми. Узнав о тяготах, которые его дочь Наташа, Вера Панова и ее семья пережили в немецкой оккупации на Украине, Старосельский сумел сделать для всех вызов в относительно благополучную Пермь.
Арсений Старосельский работал там корректором в местной газете «Сталинская путевка», воспитателем в детском лагере для эвакуированных детей.
Встретившись с ним, Панова увидела человека с явными признаками дистрофии. Он старался держаться бодро. На ее вопрос о коллективе редакции ответил вполне по-ростовски: «Шикарные ребята!». «Шикарный» было одним из любимых его словечек.
На сайте «Память народа», посвященном советским воинам, я нашла информацию о том, что младший лейтенант Арсений Владимирович Старосельский находился на Ленинградском фронте с начала июля 1941 года до конца января 1943-го.
Дальнейшие поиски сведений о бывшем секретаре нашей редакции привели меня на сайты, созданные потомками декабриста Семенова. В 1946 году Старосельский женился на женщине из этого знаменитого рода. Ее, как и Панову, звали Вера. Вера Семенова-Тян-Шанская.
Наверняка вы слыхали песню:
Надену я черную шляпу,
Поеду я в город Анапу. –
И там я всю жизнь пролежу
На соленом, как вобла, пляжу.
Сегодня она считается классикой русского шансона. Обычно ее представляют как песню из репертуара Аркадия Северного.
Есть знатоки, которые уверяют, что это – положенное на музыку стихотворение Арсения Старосельского. Присутствует в нем горько-ироническая картина воображаемой гибели автора и печаль дам по «шикарному мужчине».
А строка «Перспективы на жизнь очень мрачные» – словно про беду, которая обрушилась на Старосельского в 1952 году. К нездоровью прибавились тяжелые переживания. Старосельский допустил оплошность в публикации о Сталине и был уволен, как говорили тогда, «с волчьим билетом». Двери ленинградских редакций и издательств вмиг для него закрылись.
Арсений Старосельский ушел из жизни осенью 1953 года, не дожив пару месяцев до своего сорок девятого дня рождения.
Останется черная шляпа,
Останется город Анапа,
Останется берег морской
Со своей неуемной тоской…
Уже в наше время в Анапе поставили памятник прославившей ее песенной шляпе. Только не черной ее сделали, а белой. Все же лучше, когда городские достопримечательности оптимистичны. Думаю, что Арсений Владимирович Старосельский с этим бы согласился.
Секретарь редакции – это человек из ее руководства. Читателям он представляется, должно быть, фигурой солидной. За секретаря газеты «Молодой рабочий» Старосельского молодая журналистка Панова вышла замуж весной 1925 года. Обоим – по двадцать лет!
«Мы были, по существу, еще совсем детьми, хотя считали себя вполне взрослыми, – напишет Вера Панова на склоне лет. – Мы пускались в самые дерзкие дурачества, некоторые из которых можно было бы назвать более строго – почти хулиганством». Одно из таких дурачеств – розыгрыш отца Арсениева друга.
В родительский дом молодую жену Арсений впервые привел на еврейскую пасху. Получился двойной праздник. В нем участвовал Эмка, его друг. И все происходящее так Эмке понравилось, что он придумал удвоить праздник и в доме своего отца: заявиться к нему с Верой и сказать, что вот, папа, моя жена…
Время спустя обман раскрылся, но Эмкин отец великодушно простил шутников, списав их легкомыслие на молодость.
Арсений Старосельский, Эммануил Кранцберг (тот самый Эмка), Борис Фатилевич (будущий создатель Комсомольского театра – предтечи нынешнего Ростовского молодежного), Александр Гриценко… Их было четверо друзей, которые с восторгом встретили Красный Октябрь и покинули отчий кров, чтобы строить жизнь по-новому, не поддаваясь соблазнам привычного быта.
Вера Панова вспоминала, что не успели они с Арсением пожениться и снять комнатку в коммунальной квартире, как муж принялся ее перевоспитывать.
Перевоспитание шло по нескольким направлениям. Арсений пресекал ее попытки превратить их жилье в уютное гнездышко с цветами у зеркала, красиво убранным столом. Кроме того, он хотел, чтобы жена стала просвещенной марксисткой и атеисткой. Предлагал ей читать вслух «Капитал» Маркса, а сам разъяснял то, что для нее было непонятно. Главным блюдом в духовном меню молодоженов должна была стать, по замыслу Арсения, поэзия Маяковского.
Коллективная фотография времен «Молодого рабочего». Крайний справа стоит Арсений СТАРОСЕЛЬСКИЙ, рядом с ним сидит Вера ПАНОВА.
Сегодня нам трудно представить силу влияния стихов и личности этого поэта на революционно настроенную молодежь. Это был их кумир. Арсений Старосельский даже самостоятельно выработал у себя гулкий бас, чтобы читать стихи Маяковского, как это делал сам Маяковский.
Молодой жене такая духовная диета была не в радость. Однажды она залилась горючими слезами от жалости к себе, которой приходится все это терпеть, и к Арсению – за то, что ему досталась такая несознательная жена…
Панова пишет, что ее первый муж воображал себя «железным коммунистом», победившим в себе пережитки прошлого. Когда у молодых супругов родилась дочь и молодая мать, не без влияния творчества Толстого, назвала ее Наташей, Старосельский огорчился. Он предлагал переименовать дочку в Алю. Потому что «Аля» – это современно. И еще, возможно, из-за созвучия этого имени со словом «алый». Ведь алый – самый звонкий оттенок красного, цвета Великого Октября.
Ярко-красным было одеяльце, которое Арсений купил для малышки. «Если бы он мог, он и меня водил бы только в ярко-красном», – не без иронии замечала Панова.
Однако у рьяного борца с мещанством была своя слабость. Арсений Старосельский был гурман. По воскресеньям отправлялся с корзиной на рынок, накупал вкуснятины. Собирались друзья. Весь день проходил в застольных беседах.
Несмотря на перегибы с перевоспитанием жены, Старосельский все же помог Пановой сделать реальные шаги на пути к ее заветной цели – стать писательницей. Она была благодарна мужу за то, что отучил от ростовского жаргона, привил вкус к современной музыке и литературе, ввел в круг людей, более развитых культурно, чем прежнее ее окружение.
Сам Старосельский был человеком разнообразно одаренным. Писал стихи, обладал абсолютным музыкальным слухом, мог «замечательно точно и артистично насвистывать любую пьесу, включая сложнейшие симфонии». Развил эту способность так, что ему прочили успех в случае выступления в мюзик-холле.
Семейная жизнь Арсения Старосельского и Веры Пановой не сложилась. Они расстались, и время спустя Старосельский поехал в Ленинград, окончил Коммунистический институт журналистики. В Ростов не вернулся.
А на страницах воспоминаний Пановой он появляется вновь в войну, в 1943 году. Его вторая жена скончалась в блокадном Ленинграде. С дочкой от этого брака (тоже со «старомодным» именем – Татьяна) Старосельский находился в эвакуации в Перми. Узнав о тяготах, которые его дочь Наташа, Вера Панова и ее семья пережили в немецкой оккупации на Украине, Старосельский сумел сделать для всех вызов в относительно благополучную Пермь.
Арсений Старосельский работал там корректором в местной газете «Сталинская путевка», воспитателем в детском лагере для эвакуированных детей.
Встретившись с ним, Панова увидела человека с явными признаками дистрофии. Он старался держаться бодро. На ее вопрос о коллективе редакции ответил вполне по-ростовски: «Шикарные ребята!». «Шикарный» было одним из любимых его словечек.
На сайте «Память народа», посвященном советским воинам, я нашла информацию о том, что младший лейтенант Арсений Владимирович Старосельский находился на Ленинградском фронте с начала июля 1941 года до конца января 1943-го.
Дальнейшие поиски сведений о бывшем секретаре нашей редакции привели меня на сайты, созданные потомками декабриста Семенова. В 1946 году Старосельский женился на женщине из этого знаменитого рода. Ее, как и Панову, звали Вера. Вера Семенова-Тян-Шанская.
Наверняка вы слыхали песню:
Надену я черную шляпу,
Поеду я в город Анапу. –
И там я всю жизнь пролежу
На соленом, как вобла, пляжу.
Сегодня она считается классикой русского шансона. Обычно ее представляют как песню из репертуара Аркадия Северного.
Есть знатоки, которые уверяют, что это – положенное на музыку стихотворение Арсения Старосельского. Присутствует в нем горько-ироническая картина воображаемой гибели автора и печаль дам по «шикарному мужчине».
А строка «Перспективы на жизнь очень мрачные» – словно про беду, которая обрушилась на Старосельского в 1952 году. К нездоровью прибавились тяжелые переживания. Старосельский допустил оплошность в публикации о Сталине и был уволен, как говорили тогда, «с волчьим билетом». Двери ленинградских редакций и издательств вмиг для него закрылись.
Арсений Старосельский ушел из жизни осенью 1953 года, не дожив пару месяцев до своего сорок девятого дня рождения.
Останется черная шляпа,
Останется город Анапа,
Останется берег морской
Со своей неуемной тоской…
Уже в наше время в Анапе поставили памятник прославившей ее песенной шляпе. Только не черной ее сделали, а белой. Все же лучше, когда городские достопримечательности оптимистичны. Думаю, что Арсений Владимирович Старосельский с этим бы согласился.