Семь «я» по-прежнему в беде

Они жили в маленькой квартирке в Пролетарском районе Ростова много лет. Казалось, до их небольшого достатка и стесненных жилищных условий никому особо нет дела. Тем более что оба родителя ведут себя вполне прилично. Не пьют, отец работает в сфере жилищно-коммунального хозяйства района, мать воспитывает четверых детей.

На них, наверно, еще бы долго не обращали внимания. Но вдруг их шестилетняя дочь была замечена одиноко гуляющей по тротуару в пять утра. Еще «сигнал» — мать водила хоровод с детьми прямо на улице, вокруг бесхозной елки, воткнутой в люк. Гром окончательно грянул, когда при невыясненных обстоятельствах их годовалая дочь оказалась ошпарена кипятком, а в больнице мать, Версеник Семаевна, выдернула у нее катетер.

—  Представьте, мы прожили вместе шестнадцать лет, и вдруг откуда ни возьмись — у супруги начинается психическое расстройство! Фактически остаюсь один на один с целым клубком проблем: жене нужно платное лечение, потому что, несмотря на то что переехала из Армении в Россию двадцать лет назад, до сих пор не имеет гражданства, детям — уход и внимание плюс – моя работа, на которую должен ходить ежедневно. Что делать? — рассказывает Эрик Владимирович. —  О серьезности ситуации тогда уже знали и в органе опеки района, и в инспекции по делам несовершеннолетних. Предложили поместить детей в приют и в судебном порядке временно ограничить нас в правах. Я был не против. Решил, что так будет лучше всем, в первую очередь детям...

Но на этом неприятности не закончились — Эрик Владимирович сам серьезно заболел. Ему здорово помогла армянская диаспора, ежемесячно выделяя на лечение и реабилитацию по 30 тысяч рублей. Но даже здесь несколько разочаровались, когда, не решив вопрос с судьбой четверых детей, супруги вскоре произвели на свет пятого малыша.

Практически через три дня Эрик Владимирович сам попросил временно забрать новорожденного в связи с тяжелым состоянием собственного здоровья и неумением ухаживать за таким маленьким ребенком.

Все подробности злоключений этой семьи мы рассказали в ноябре прошлого года в материале «Семь «я» — в беде».

Нужно сказать, что все это время Эрик Владимирович не сидел, сложа руки: поместил супругу на лечение в больницу, регулярно навещал детей и собирал документы для возвращения их домой, восстанавливал свое здоровье, хлопотал об упрощении предоставления Версеник Семаевне гражданства…

— Так как трехмесячный курс лечения супруги принес положительный результат, я решил, что можно вернуть домой в первую очередь самого младшего ребенка —  семимесячного Андраника. Собрал массу справок, в том числе и о том, что состояние супруги значительно улучшилось. Купил кроватку и все необходимое для малыша. Но районная комиссия по делам несовершеннолетних отказала в его возврате! — Эрик Владимирович не скрывает, что очень расстроен. — Но как же так? Вы только почитайте, что написано в постановлении! Мол, я мало зарабатываю, квартира всего 24 квадратных метра и в ней хоть и имеются окна, однако все равно недостаточно естественного освещения, супруга не работает и является гражданкой Армении. Но почему же это не интересовало никого раньше? Хоть раз прежде к нам пришли и спросили, как мы живем — не темно и не тесно ли нам?..

Между тем члены комиссии, с которыми мне удалось поговорить, признают, что в доме действительно негде яблоку упасть и зарплата Эрика Владимировича сейчас, в связи с капремонтом в роддоме, где он работает слесарем-сантехником, всего 5402 рубля, но не это явилось основной причиной голосования «против» возврата ему малыша.

— Главное, у нас нет медзаключения, где было бы четко и ясно указано, что Версеник Семаевна в состоянии воспитывать ребенка, — поясняет ведущий специалист отдела образования Пролетарского района Ростова Оксана Михайловна Пилипенко. — Мы имеем лишь размытую формулировку, типа «после окончания лечения в стационаре состояние значительно улучшилось, поведение стало упорядоченным, и на момент выписки она могла общаться с новорожденным ребенком». Этого нам совсем недостаточно, чтобы взять на себя ответственность и разрешить вернуть малыша.

Похоже, ответственность в данной ситуации никто на себя действительно не возьмет. Ведь большинство населения с опаской относится к людям с таким диагнозом и считает их непредсказуемыми.

—  А что если у нее опять начнется обострение? Кто поручится, что это безопасно для малыша? Вот вы поручитесь? — задает мне вопрос председатель комиссии по делам несовершеннолетних Ольга Владимировна Мурзина. — Лично я —  нет. Да и вообще, у их детей сейчас все прекрасно. Они наконец стали нормально развиваться.

Эрику Владимировичу уже не раз пытались внушить, что лучше вообще отказаться от родительских прав. Мол, тогда у детей хотя бы появится шанс «уйти» под опеку и в будущем, как сиротам, получить от государства собственное нормальное жилье.

—  Но я не хочу отказываться от них! Я хочу, чтобы дети воспитывались в моей семье, —  нервничает Эрик Владимирович. — Я ведь соглашался на их временное помещение в госучреждения. А вот ведь как вышло! Но я уже собрал документы для суда, где постараюсь отстоять свое право на них.

В инспекции по делам несовершеннолетних и в отделе образования говорят, что если суд, как высшая инстанция, примет положительное решение, они ему, конечно, подчинятся. Но свое мнение в постановлении они уже высказали.