В ее рамках сотрудники Николаевской специальной школы-интерната в канун Нового года посетили пожилую землячку с нелегкой судьбой Лидию Байдалину. Она была несовершеннолетней узницей в фашистских застенках.
Семья Лиды жила в Приазовье. Местные жители вначале прятались от приближающихся фашистов кто где: в окопах, заранее выкопанных в огородах, подвалах. А молодежь пряталась в степи.
– Когда мы вернулись в село, повсюду уже хозяйничали немецкие солдаты, – вспоминает Лидия Васильевна. – А потом «за порядком» стали следить полицаи. Вскоре на кладбище расстреляли семью руководителя одного из местных предприятий. Не пощадив ни старую бабушку, ни молоденькую невестку, ни подростка-старшеклассника. Мальчишку избили, а затем заставили копать себе и родственникам могилу.
В одну из осенних ночей в ее дом ввалился полицай в сопровождении немецких солдат, они вывели Лиду на улицу. Увидела своих подруг, таких же четырнадцатилетних девчонок. С ними стоял немецкий офицер и пытался о чем-то разговаривать. Всех отвели в местную комендатуру, расположенную в здании бывшего сельсовета.
В итоге оказалась в печально известном лагере «Аушвице». Он был обнесён двойным проволочным забором, по которому пропускался под высоким напряжением ток. Обычным делом были «медленные» убийства: провинившихся либо сажали в герметичную камеру, где они умирали от нехватки кислорода, либо морили голодом до смерти. Между блоками 10 и 11 находился пыточный двор, где заключённых пытали и расстреливали.
– Мы, подростки, ночевали на втором ярусе, подложив под голову свои мешки с вещами, – вспоминает Лидия Васильевна. – Так мы прожили несколько месяцев. Нас никуда не гоняли и не вывозили.
Группу заключённых, куда была отобрана Лида, отправили в рабство на промышленные предприятия. Вплоть до освобождения, до 1945 года, в комплексе Аушвица были приписаны к фабрикам около 405 тысяч заключённых. Более 340 тысяч из них скончались от болезней и избиений, либо были казнены. Юной дончанке «повезло». Она попала не на промышленное предприятие, а на хозяйственную работу в берлинскую семью. Дом находился в нескольких кварталах от рейхстага. Девушка проживала в маленькой комнатке на верхнем этаже. Единственное крохотное оконце было расположено на крыше, и, глядя в него, можно было видеть только берлинское небо. Питание было настолько скудным, что Лидия Васильевна до сих пор вспоминает ненавистную хозяйку Люцию Людерман. Та могла выбросить оставшуюся еду, но не дать её работникам.
Сначала рабов не выпускали на улицы. Потом «разрешили» быстро передвигаться по мостовым без права заходить на тротуары. У всех наемных работников на одежде были нашивки. У украинцев на рукаве – маленькая тряпочка с изображением пшеничного колоска. У русских на груди – большой лоскут с тремя немецкими буквами «OST» с голубоватым оттенком. У хозяина дома Эриха был рабочий офис, где работали немки.
– Не все немецкие женщины относились к нам жестоко, – вспоминает Лидия Васильевна. – После первых бомбежек Берлина английской авиацией отношение стало более благосклонное, немки даже отдавали нам свою поношенную одежду.
Лидию снова вернули в концлагерь. Чудо, что уцелела. На чужбине она провела страшные три года. До сих пор помнит в деталях-подробностях каждый день.
В Николаевской школе Лидия Васильевна долго преподавала историю. Говорит:
– Фашизм снова поднимает голову! Нельзя допустить этого!
Р.S. Благодарим командира межрайонного поискового отряда «Донской» имени Анатолия Калинина Вячеслава Градобоева за содействие в подготовке этой публикации.