Последние взрывы на железных дорогах напомнили нам, что теракты — это не только колорит северокавказских республик. Хотя именно этот регион чем-то напоминает пылающий артиллерийский склад, снаряды из которого могут долететь в любую точку России.

Правда, вылетев, они падают довольно точно: из трех бомб под «Невский экспресс» (первая рванула еще два года назад), одна нанесла нам ощутимый урон, собрав кровавую жатву. А потом была и четвертая — на железной дороге в Дагестане. Так что след прослеживается — если и не к самим заказчикам и, может быть, даже исполнителям (ими могут быть кто угодно), то уж к очагу пожара точно.

В последнее время очаг этот дрейфовал из Чечни в Ингушетию и Дагестан. «Не получилось оторвать Чечню от России — взялись за Дагестан», — прямо констатировали «Известия», освещая визит в республику президента Медведева после громкого убийства генерала Магомедтагирова, возглавлявшего дагестанский МВД. Боюсь, что по-настоящему «взялись», как раз расчистив себе путь этим убийством.

Вот и в своем Послании Федеральному собранию Президент РФ немало внимания уделил взрывоопасной обстановке на Северном Кавказе. Но в самом начале этой части своей речи Медведев чуть не оговорился: «В этом религи… регионе…» Да уж не в бровь, а в глаз — именно в «религионе».

Но почему именно Дагестан становится средоточием радикально религиозных фанатиков? Из Чечни их, если и не совсем выдавили, то дышать свободно не дают. В Ингушетии, не сумев устранить президента Юнус-Бека Евкурова, они встретили жесткое противодействие. Но Дагестан-то, где всего несколько лет назад именно народ остановил триумфальное шествие ваххабитских знамен, почему вдруг оказался слабым звеном в северокавказской цепи?

Причин тому много, хотя все они по большому счету сводятся к одной. Однако пойдем по порядку.

«В Дагестане все наоборот, — отмечает Юлия Латынина, сравнивая с Ингушетией. — Президент (Муху Алиев — А.Д.) не руководит республикой, он – слабый человек, который может управлять только с помощью интриг. Этого ему достаточно, чтобы выставлять московских чиновников… Но недостаточно для того, чтобы усмирить ваххабитов. Если раньше они там были маргиналами, то теперь, за отсутствием власти, они превратились в значимую силу. 2% местных бизнесменов дают им деньги добровольно, а еще 10% — из страха. Конечно, в ваххабиты идут за идею, но деньги — это топливо войны, без них миномет не купишь».

Но позвольте, власть в Дагестане никогда особой твердостью и не отличалась. Отчего же такой прорыв у ваххабитов? Во-первых, разложение правящей элиты здесь усиливается стремительно. Во-вторых, подрастает молодежь, у которой уже нет закалки старших поколений, зато есть юношеский максимализм: это порох, к которому достаточно поднести спичку. Вернее, порох сначала как следует подготовили, иссушив беспросветностью и несправедливостью бытия. А затем уже чья-то опытная рука чиркнула спичкой.

«Местные право­охранительные органы недееспособны и деморализованы», — отмечал глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, выступая на заседании Общественного совета при СКП РФ. А как им не быть такими, если в Дагестане милиция занята в основном охраной особо важных государственных объектов — наворованной чиновниками собственности и культурных очагов их тайных услад. Поэтому и население все больше поддерживает боевиков, которые, нападая на сатрапов, кажутся им благородными робингудами, а молодежь активно пополняет их ряды.

«Общая беда у нас одна — беспомощность реальной власти, коррупционеры, которые заботятся только о своих Газпромах и «Роснефтях», — кроет Латынина. — Только когда в России бардак, все говорят: «Воруют» — и пожимают плечами. А когда на Кавказе, там говорят: «Нами правят неверные» и берут автомат».

«Беспомощность власти» в ситуации, подобной дагестанской, заводит ее все дальше в гибельное болото. Одна из версий убийства Адильгерея Магамедтагирова, не имеющая, конечно, следственных перспектив, учитывает, что в следующем году в Дагестане должны состояться президентские выборы, на которых тот имел все шансы победить: это было невыгодно ни боевикам, ни слабой власти, между прочим. Сохраняясь при помощи интриг, она падает к ногам исламистов.

В самый разгар летней террористической кампании на Северном Кавказе «Собеседник» заметил: «Специалистам это говорит о том, что в некой подпольной школе шахидов произошел очередной выпуск…» Председатель ассоциации ветеранов группы «Альфа» Сергей Гончаров считает, что «оперативная и агентурная работа на этом направлении ведется, мягко говоря, плохо. В лучшем случае мы бьем по хвостам, а «голова» чаще всего остается неуязвимой, несмотря на все декларации».

А писатель Захар Прилепин, который в качестве командира отделения ОМОНа участвовал в боевых действиях в Чечне в 1996 и 1999 годах, уверенно отвергает предположение, что отторжение Кавказа от России происходит-де из-за разницы в наших менталитетах: «С менталитетом все нормально. Кавказ был в составе России не одну сотню лет… Кавказ — это показатель того, насколько российская власть ведет себя последовательно и честно».

Добавим сюда еще одно признание, сделанное Рашидом Гайсановым, который замещал Евкурова после тяжелого ранения: «Мы в течение нескольких лет упустили молодежь. Мы проиграли и продолжаем проигрывать идеологическую борьбу…»

А с чем ее выигрывать, если наша идеология — не на словах, а на практике — коррупция?! Мы потому и можем лишь «бить по хвостам», что «головы» — фактически недосягаемы за системно-коррупционной броней.

Взять хотя бы дело о теракте против «Невского экспресса» двухгодичной давности: дело только дошло до суда и уже рассыпается на глазах. Главный обвиняемый утверждает, что из него выбивали показания, заставили оговорить сообщника… Выбивали-выбивали, но главного почему-то не выбили: кто стоит за исполнителями? А за ними — безусловно, стоят, раз теракт точно в насмешку над сыщиками повторили буквально по шаблону, только с большей эффективностью (опыт – дело наживное).

Латынина говорит, что в Дагестане 2% бизнесменов дают боевикам деньги добровольно, а еще 10% из страха. А сколько таких кавказских бизнесменов в Москве? Подозреваю почему-то, что цифры эти гораздо внушительнее дагестанских. И что — нету хода к «головам», совсем нету? Бедные беспомощные наши оперативники… Или и тут дело не в «хвостах»?

Зато противники России снайперски целят в головы. Не так уж много их осталось у нас — честных и мужественных, чтобы их невозможно было отстрелять.

«Это не национальный сепаратизм в рамках местной, конкретно взятой, республики… В этом смысле можно считать, что существует единый социально-политический фронт Северного Кавказа, заостренный против неэффективности администрации, коррупции, бесперспективности цивилизационного характера, которая воцарилась на Северном Кавказе с началом реформ 1991 и последующего годов», — отмечает глава т.н. Исламского комитета Гейдар Джемаль.

И вот уже Гейдар Джахидович (извините, чуть было не оговорился «Джихадович») разъясняет, что Евкуров проиграл, даже вернувшись целым на свой пост: «Что значит социально-экономический провал? Это эвфемизм, за которым стоит массовая поддержка населением оппозиции в ее умеренной и ее вооруженной частях. Это политическое поражение режима, признание бесперспективности борьбы с оппозицией — потому что смена правительства, как вы понимаете, ничего не решает, это системный вопрос».

Вопрос именно системный. Если предыдущее правительство Ингушетии полностью встроилось в развращенную донельзя коррупционно-грабительскую систему, нечего и думать о борьбе с «вооруженной оппозицией», не отправив его в отставку. Впрочем, сколько продержится новое — лишь вопрос времени. Евкуров пока тактически выигрывает время. Но если в самой России стратегически ничего не поменяется, подмоги ему будет ждать неоткуда…

Бомба — не ваххабизм, это лишь взрыватель, а сама бомба – коррупционная система. Россия  снова втягивается в большую кавказскую войну…